Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

Но чем сильнее ощущал Лорис-Меликов нерасположение к себе Александра III, тем, как ни пародоксально, его действия становились более свободными, а защита намеченных преобразований решительней. 12 апреля 1881 г. он представил царю всеподданнейший доклад, где его прежние предложения были повторены в более развернутом и дополненном виде, а главное — в более твердых и четких формулировках. Здесь нет, как в докладах Александру II, недоговоренностей, смягчающих выдвинутые вопросы, нет и оговорок, выражающих готовность отложить решение тех задач, которые окажутся неугодными. Собрав воедино выдвинутые им в предшествующих докладах предложения, Лорис-Меликов излагает их сухим, протокольным языком как необходимые и неотложные требования. О стиле доклада дает представление хотя бы пункт 4, касавшийся печати, к которой Александр III относился с болезненной неприязнью, а Победоносцев требовал немедленно «покончить разом со всеми разговорами» о ее свободе. Лорис-Меликов хотя не в полной мере, но осведомленный о подобном настрое царя и его ближайшего советника, предлагал «безотлагательно и окончательно решить вопрос о положении печати»: «Обеспечить ей гласность и спокойное обсуждение общественных вопросов»^{510 511}.

Столь же непреклонно сформулированы требования пересмотра земского и городового положения, крестьянского положения, преобразования местной администрации и т. д.

Пункт 7 доклада излагал меры к устранению хозяйственного расстройства: понизить выкупные платежи, «регулировать переселения излишка крестьянского населения в многоземельные местности, предоставив им на прочных условиях казенные свободные земли, а также устроить крестьянам кредит на покупку земель у частных владельцев... В возможной скорости перевести всех остающихся еще временно обязанными крестьян на выкуп, в виде общей правительственной меры»². В докладе предусматривалась отмена подушной подати и пересмотр паспортной системы. Лорис-Меликов одновременно пытается обеспечить практическое решение выдвинутых задач, однако оно было остановлено оппозицией К.П. Победоносцева, Н.П. Игнатьева и М.Н. Островского.

Против мер, подготовленных Лорис-Меликовым, Победоносцев неизменно выступал и после его отставки. Так, он признавался, что «желал бы потопить крестьянский поземельный банк», считая его «фальшивым учреждением — одним из звеньев той фальшивой цепи, которую заплела политика Л<орис>-Меликова и Абазы». В попытке облегчить крестьянам приобретение земли обер-прокурор Синода увидел «трату государственных денег и внесение в народное сознание начал развращающих»⁵¹².

Политика Лорис-Меликова действительно «заплела цепь», подготовив в едином комплексе ряд социально-экономических и политических преобразований, взаимообусловленных и как бы продолжающих одно другого. За осуществлением каждого из них возникала цепная реакция: одни не мыслились без других. Повторяя в докладе 12 апреля главное положение январского доклада 1881 г. — о призыве выборных от общества, — Аорис-Меликов снова подчеркнул его неразрывную связь с задуманными хозяйственными, финансовыми, административными реформами. Это предложение министр внутренних дел поставил не в перечне запланированных преобразований, а особняком, как «второе необходимое условие» для их выполнения. Первым он полагал создание однородного правительства, с министрами, придерживающимися одного направления.

Снова и снова убеждал министр самодержца, что на прерогативы его власти эта мера не покушается: принципа самодержавия законосовещательное собрание призванных не затронет. Аорис-Меликов особо оговаривает, что обсуждению общественных представителей будут подлежать лишь хозяйственные и экономические меры, к совещаниям об изменениях в законе о печати или по поводу реорганизации полиции они привлекаться не будут⁵¹³.

Призыв общественных представителей и привлечение их к совещательной законотворческой деятельности, повторял Аорис-Меликов уже неоднократно высказанную мысль, даст возможность власти до утверждения законов узнавать действительное общественное мнение и избавит ее от последующих изменений. А общество оградит от законодательных сюрпризов и, удовлетворяя его стремление к общественному служению, возбудит в нем «чувство солидарности с правительством и нравственной ответственности за издаваемые законы»⁵¹⁴. Предельно четкая постановка вопроса о назревших преобразованиях, категоричность, с которой докладчик настаивал на введении общественного представительства, требовали столь же ясного и определенного ответа.

Думается, что доклад 12 апреля в этом смысле оказал на Александра III едва ли не большее воздействие, чем призывы Победоносцева и Каткова к решительным заявлениям и действиям.

* * *