Граф божьей милостью

Несколько секунд ничего не происходило, я уже подумал, что команда не дошла по назначению, а потом…

Единороги против фальконетов – это как двадцатичетырёхкилограммовая гиря, против гантельки для фитнесса. Конечно если тюкать по темечку, хватит и последней, но, если ошарашить гирей – результат будет гораздо эффектней.

Так и случилось.

К тому же, единороги выпалили в упор, загнав в утробу сарацинам помимо ядер еще и весь свой огненный выхлоп.

Шебеки буквально взорвались изнутри, их разнесло практически в клочья. Всю палубу «Виктории» завалило обломками и огрызками человеческих тел.

– Етить… – потирая плечо, по которому садануло куском деревяшки, восхитился я.

Но тут же пришел в себя, проорал команду немедля закрывать порты, и собрался принять участие в веселье на палубе.

Но не успел, тех немногих сарацин, что успели просочится к нам, уже порубили и без меня, а нескольких даже вязли в плен.

Было занявшиеся возгорания быстро совместными усилиями потушили, весь хлам отправили в море, а «Виктория» снова начала набирала ход.

– Осталось еще всего шесть! – радостно отрапортовал Логан с намеком посматривая на очередную флягу, которую незамедлительно доставили мне оруженосцы.

Я молча кивнул и сунул арманьяк скотту. Самому пить перехотелось. Очередная стычка далась нам довольно тяжелой ценой. Счет раненым уже шел на десятки, хотя обошлось без трупов. К тому же, на корабле сильно повредило оснастку. Не дай бог, еще усилится ветер – останемся вообще без парусов. А это однозначный конец.

Португалец во время сшибки проявил себя настоящим храбрецом. Бился не за страх, а за совесть в первых рядах. Мне это сильно не понравилось, так как помимо гипотетической вины в отношении Земфиры, я больше не находил в нем никаких отрицательных черт. Какой-то уж сильно положительный негодяй получается.

Поискав его взглядом на палубе, я неожиданно обнаружил, что возле Нуньеша хлопочет медикус. И сам того от себя не ожидая, сбежал к мостику к ним.

– Что с ним?

Август молча покачал головой.

Я уже и сам увидел, что португальцу сильно досталось. Повязка на груди вся набухла кровью, а изо уголка рта сочилась тоненькая алая струйка.

– Славная битва, ваша милость… – со слабой улыбкой прошептал Нуньес. – Я рад что сел именно на ваш корабль. Иначе пропустил бы все веселье.

– Меньше говорите, кабальеро, – не найдя, что ему ответить, буркнул я.

– Я все… все понимаю… – португалец закашлялся. – Мне нет уже нужды беречь силы. Но… – он внимательно на меня посмотрел. – Я вижу, что вы хотите у меня что-то спросить?

Я не стал отказываться. Еще несколько минут и уже не у кого будет спрашивать, так что лучше всего сейчас поставить все точки.

– Да, хочу. Вы говорили о той любовной истории, с несчастливым завершением. Как звали ту сарацинку?

По лицу португальца пробежала непонятная гримаса.

– Земфира, ваша милость.

После недолгой паузы, я выдавил из себя:

– Я знал ее, дон, Нуньеш.

– Что с ней?!! – португалец с сильным волнением в голосе, схватил меня за руку. – Молю, не молчите!

Было ясно видно, что он все еще любит сирийку.

Но щадить португальца я не собирался.

– Сначала ее живьем замуровали в стену в одном из монастырей Лотарингии.

– Господи! – грозя кулаком небу, закричал португалец. – За что?

– Я до сих пор не знаю за что, дон Нуньеш, – сухо процедил я. – Но знаю, что в монастырь ее определили вы.

– Да… – португалец не отвел от меня своего взгляда. – Это так. Я все вам расскажу. Но что было дальше? Заклинаю Пречистой девой Марией, не молчите!

– По воле случая, я ее спас, – продолжил я. – И тоже полюбил.

– Я понимаю вас, ее нельзя было не полюбить… – прошептал Нуньеш.

– Но все закончилось печально. Когда я устроил встречу Земфире с отцом, ее убил человек, которого выдавали за брата девушки.

– Самир? – быстро поинтересовался дон Нуньеш.

– Да, он. Он тоже не избежал смерти, но, сами понимаете, это совсем слабое утешение. Теперь ваша очередь. Я хочу знать все.

– Хорошо… – португалец криво улыбнулся. – Клянусь, мне нечего скрывать. Мне за многое стыдно в этой жизни, но в этом случае, я виноват лишь только в том, что в тот несчастный день ступил на проклятую землю Магриба…

Нуньеш в очередной раз закашлялся.

– Поспешите, вам осталось недолго.

– Да, конечно, конечно, – португалец закивал. – Клянусь Богородицей, Земфира сама просила меня увезти ее из Магриба, так как ее собирались насильно отдать замуж за этого Самира. Признаюсь, я до последнего противился, но в конце концов согласился, потому что она угрожала наложить на себя руки, а я к тому времени сам без памяти полюбил эту девушку…

Я задумался. Как бы неприятно это не звучало, было похоже, что португалец не врет. Перед лицом смерти люди обычно не отягчают себя ложью. Особенно в нынешние времена, когда вера еще не стала пустым звуком.