Граф божьей милостью

Я особо не обольщался красивыми словами, вполне возможно, парни просто решили заработать побольше, однако, такая преданность подкупала. Пусть даже она была ложной. К тому служили они всегда не на страх, а на совесть.

А теперь, когда их осталось всего четверо вместе с самим Энвером, сломались и эти…

Впрочем, ничего из ряда вон выходящего. Когда денег уже хватает не только обеспечить детей, но и внуков – и ты понимаешь, что можешь в любой момент умереть, как это только что случилось на твоих глазах с товарищами, красивые слова о преданности сразу становятся глупыми. Тем более, что хозяин стал на такой путь, который идет со смертью бок о бок.

Хотя… хотя как-то все-таки грустновато. Потому что с этими парнями связана целая эпоха моей средневековой карьеры.

– Да и Бог с ними. Все нормально! Эти ушли, другие остались… – я плеснул себе еще арманьяка и отхлебнул из малюсенькой чашечки кофе. – Естественный процесс, все со временем меняется… – а потом неожиданно расхохотался. – Только, етить его в душу, неугомонный бастард остается самим собой…

А потом лег в постель и спокойно проспал до самого рассвета. А утром снова отправился в путь.

В Гуттене мы сделали короткую остановку, кое-что загрузили в трюм, а еще я сделал рокировку среди личного состава. Место Альмейды занял Отто фон Штирлиц, тот самый разжалованный риттер, который прибился ко мне около Нанси, что в Лотарингии. Он как раз вернулся с побывки домой. Ну а мосарабов заменили десять бойцов из личной дружины, по большей части брабантцы и алеманы. Десяти вполне хватит, с большим количеством, я буду сильно привлекать внимание. Ведь есть еще братец Тук, да Клаус с Луиджи. Рана ломбардца еще далеко не зажила, но парень на коленях выпросил взять его с собой – повидать матушку в Риме. Пришлось согласится, вдобавок включить в команду Самуила – моего личного лекаря.

Путешествие в Бретань получилось не особо комфортным и не быстрым – всю дорогу дул встречный ветер. Вдобавок, уже в бретонских водах разыгрался шторм и пришлось искать убежища в прибрежной бухте. Той самой, в которой когда-то на нас напали разбойники.

Но как бы там ни было, на исходе одиннадцатых суток, мы уже бросили якорь в бухте острова Уэссан, столице моей сеньории Молен.

В свое время дюк бретонский Франциск своим волевым решением превратил этот островной архипелаг в сеньорию и презентовал мне в качестве благодарности за некоторые услуги весьма деликатного свойства.

Плотно взяться за владение я так и не успел, но все-равно с того времени Уэссан сильно преобразился. На месте живописных развалин теперь красовались настоящий артиллерийский бастион и капитальный маяк, а в бухте появился небольшой порт. А рядом с ним большой поселок под одноименным названием с самим островом. Народ сюда я набрал в основном из самой Бретани, сманив хорошими подъемными и другими плюшками. Признаюсь, шли трудно, но со временем дело наладилось. Поселение процветает, домишки добротные, куда не глянь, пасутся стада домашней скотины и зеленеют огороды с полями. Но главный доход я получаю не с домашнего хозяйства, а с экспорта устриц, ибо архипелаг одна громадная устричная плантация. Урожай скупают на корню, причем сразу большую половину забирает бретонский двор. Золотишко течет рекой, да и сам народ богатеет. Хрен кого выгонишь, готовы в сервы^[45] записываться плотными рядами, дабы остаться на хлебном месте.

Как только мы вошли в бухту, бабахнула серпентина^[46]. В поселке мгновенно возникла суматоха, через очень небольшое время превратившаяся в организованную церемонию встречи сеньора.

Ага, хлеб-соль, целование длани любимого сеньора и прочие радости средневековых взаимоотношений. Пришлось терпеть, а куда деваться. Тем более, что наведываюсь сюда едва ли не раз в год. И максимум на пару деньков, не больше. А в этот раз вообще почитай только на ночь.

Несмотря на окружающее благолепие, своей резиденцией на острове, я так еще и не обзавелся, поэтому пришлось ночевать на «Виктории». Чему я не особо опечалился. Сроднился уже со своим корабликом. Признаюсь, иногда даже уверенней чувствую себя, чем на суше.

Отчалили с рассветом, а к полудню, наконец показался Нант, главная вотчина бретонских дюков, то бишь герцогов.

Довольно большой и симпатичный город и что главное, более-менее чистый по сравнению со своими средневековыми коллегами. По крайней мере, вонь от нечистот на улице и прочей дряни, благодаря близости к морю, сносит постоянный ветерок.

В Нанте еще расположен филиал моей торговой компании, благодаря чему у наших судов есть свои причалы. К одному из них «Виктория» и пришвартовалась.

Едва я успел переодеться, как на борту появился Руперт Лебо, бессменный глава нантского отделения и по совместительству мои глаза и уши в городе.

– Сир… – невысокий плешивый толстячок согнулся в почтительном поклоне. – Рад приветствовать вас в городе. Ваши лошади уже у причала. С высочайшим почтением хочу сообщить вам, что торговые дела…

– С отчетом к нему… – оборвал я его и кивнул на Хорста, застывшего в уголке каюты.

Лебо расплылся в угодливой улыбке.