Город

Но где-то есть (всегда) и наш путь там должен измениться, вероятнее всего, что изменимся мы. Как или во что, в кого? Столько вопросов, не повод ли это дотянуть до завтрашнего дня, чтобы узнать.

Вот он край мирозданья, предел всему. Мы бы курили, травили байки, словно так и должно быть, увы, дрогнули от реальности неизведанной бездны. Чисто поле былинное, где не известно, что или кого встретишь, и дух воинственный жал хвост собачий, не до курева бескрайность у ног.

Платформа, сигарета тлеет и голос дрогнувший спрашивает о времени, подталкивает вперед и берет на слабо. За гранью привычного есть такие пейзажи с тропками тайными заводящими разум в путаницу, где захлебнуться образами и утонуть плевое дело, даже свирепые люди, закаленные в убийствах, людоедстве дрожали новорожденными перед развернувшейся бездною, где не понять верх или низ. Звучит команда приготовиться к бомбометанию, люк со скрипом открывается, пахнет адом.

Аптечка пуста, разовая инъекция уже не берет, после вторая, затем третья, цвета размывает, что я вижу, как ни ржавчину собственного нутра или же о чем вопрос, если не в желании подсознательно составить ответ, а не получить аргументированно в виде приказа.

Инъекция слаба и усиленная доза просто заставляет бредить. Имя координатора, диспетчера, быстрей придурок! Куда же мы будем бомбы швырять, в каких приматов? Он тянет с ответом и ждет его из центра, который молчит. Тишина о как она разнообразна в секундах ожиданья, где же гуру с полномочиями, генерал до потолка, он весел как время, поставьте их всех раком вопит в исступлении он. Принято, бомбы пошли.

Да тишина грешит разнообразием, говорю ли я или совесть? Взрывы бомб, ракет, шутих и праздник не стихает, инъекции, ад ли в действительности или просто сладкая вата? Круги на воде, тяжелый день сотворения, завтра ничто в пустоте, череде смертей павших героев. Им нет места в пантеоне деяний наших, прокляты и забыты.

Мы съели свою вселенную, сотворили испражнение и теперь столкнулись с тем, что не возможно поглотить ибо это чисто поле, которое не осилить ревом ракетного сопла. Истраченная материя, скомканная не осязаемая, нет предела и начал, ветер затерялся там. Песчинка застывшая, словно насекомое в янтаре, вакуум простирается так далеко, что после не будет ничего, туда еще не пришел бог.

Солнце в безоблачном небе пустоты. Ты любуешься солнцем после сброшенных бомб и куришь. Вселенная полна необитаемыми островами, населенными криками птиц они все прекрасны и одинаковы, их можно называть разными именами. Хотя какие имена после бомбежки? О чем толкует этот придурок? Человек просто ошалел от гула турбин и радиации, ему бы в отпуск, инъекцию, веселым временем насытиться, получить приказ интересный, делающий нас счастливыми. Идем грабить заново, вот о чем говорю.

Потрясающее воображение великолепие не тронутого рая, скучно. Глядя с высоты на эту гармоничную идиллию хочется все уничтожить самым чудовищным варварским способом, чтобы камня на камне не осталось. Сжечь дотла, вырезать аборигенов до младенческих голов. Земля в цвете ярких красок пролитого огня и крови. Торжество победителей. Угли, пепел, кости. Серое небо, тонущая в крови умирающая планета, раздавленная клетка безмозглых птиц уже безымянных.

А теперь вот город бога. Город, которому миллион лет или каменный бог, он так древен и не может никак постареть, переродиться, пожрать самого себя и чад своих. Отринуть плоть, перевоплотившись в бестелесность бесконечного бессмертия, равнодушного по человеческим меркам, стоящего над добром и злом. Может медлительного, бесконечно далекого и неповторимого словно сон.

Бог, ставший городом солнца, оживший, полнокровный и любящий эту жизнь во всех рутинных проявлениях. Бог не должен мести полы и мараться в мазуте – так сказал пророк и вмазался до одури, последним его откровением стали слова – Будем грабить, чтобы жить, убейте их всех!

Корабль ожил. Ржавчина бездействия и запекшейся крови сползла, словно змеиная кожа, обнажив холод и блеск заточенной стали. Наша орда готовилась к грабежу тысячелетия, о котором после будут слагать легенды, пока не истлеет память в умах богов войны и они не призовут иных к вечному миру и возделыванию полей.

Холоду и пустоте можно противопоставить лишь ярость и огонь, чтобы выжить, надо брать все и ничем не брезговать. Только так, только вперед без промедлений и оглядки на дела наши. Вот это не иссекаемое топливо для вечного двигателя, эликсир молодости для злобного мертвеца.

Живешь ты в мире с миром, и нет угроз извне, в тебе не зреет туча и гроза. Ты честен, с собою в ладах, открыто говоришь все, о чем думаешь, но каждая мысль в голове, приходящая идея не твои. Предки и предтечи предков твоих, они тоже об этом открыто говорили, думали, даже не помня, где и когда прочитали. Но завтра ты узнаешь, что враг есть и он близок, так было всегда.