Город

Пес мгновенно вцепился в горло человека, челюсти его сжались, по шерсти струилась кровь. Человек вздрогнул, и замер из разорванного горла хлынула кровь. После пес разделался со вторым выжившим. Проснулся абориген и посмотрел на окровавленного пса, потрепал того за ухо, улыбнулся. Над обломком ракеты вспыхнул свет, и потоки воздуха подняли песок, погнали прибрежный мусор. У самой кромки воды приземлился летательный аппарат, открылись люки и пляж наводнили люди в комбинезонах.

Мертвые тела были упакованы в специальные контейнеры, им перестали сниться сны. Абориген безучастно сидел у кромки воды, наблюдая за накатывающими в освещенное пространство волнами. Им здесь не было места. Выжившие из ума бедолаги. Мне вот можно и дальше сходить с ума, есть место, приложив указательный палец к виску, абориген усмехнулся. Доктор всегда пишет, значит, место есть. Это эволюционирует разум – он снова приложил палец к виску. Нас или подобных мне крайне мало, на тысячу лет один. Но заметь, я говорю, он пишет, значит верно, все делаем. Правильно корректируем, не разрушаем базовые основы, не рушим твердь. Посмотри, как упрочнена гармония, комфорт и прочие удобства. Нет же изъянов ни душевных, ни физических. Город исправен и работает нам во благо, а мы на пользу ему.

А эти? Чужие они. Прошлое, которое может и должно пылиться в архиве под надлежащим надзором. Толку от них, как от пыли. Тупиковая ветвь, без зерна рациональности. Изучили, осмотрели и в архив. Абориген посмотрел в звездное небо уже начинавшее сереть, был близок занимавшийся рассвет, акулы ушли в океан на глубину. Абориген усмехнулся – Больше никого. Только мы и дела наши.

                  КОНЕЦ.