Горлов тупик

– «…Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников в самой России… Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа… Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху…»

Он поднял глаза, недоуменно взглянул на Валентина поверх очков:

– Это что такое?

– Персонаж романа, американский генерал, инспектирует разведшколу, дает наставления будущим шпионам, – объяснил Лисс, подмигнул и добавил: – Как живого вижу этого подлого янки. На Аллена Даллеса похож.

Федор Иванович еще раз, уже внимательней, прочитал подчеркнутый текст, пошевелил бровями, пробормотал:

– Мг-м… Любопытно… И когда же господин Даллес этот свой тайный план сочинил?

– Давно, товарищ генерал, очень давно, более века назад.

Федор Иванович вскинул глаза, взглянул на Валентина и не заметил даже намека на улыбку. Самые остроумные свои идеи Лисс обычно выдавал с непроницаемо-серьезным лицом. Генерал ждал, что будет дальше, и услышал:

– В первозданном виде «План Даллеса» появился в тысяча восемьсот семьдесят первом году, за двадцать два года до рождения самого господина Даллеса. Изложил его персонаж романа «Бесы» Петр Верховенский. – Лисс открыл блокнот и начал читать наигранно-взволнованным высоким голосом:

«Слушайте, мы сначала пустим смуту… одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, жестокую, себялюбивую мразь – вот чего надо!.. В русском народе до сих пор не было цинизма, хоть он и ругался скверными словами… Мы провозгласим разрушение… Мы пустим пожары… Мы пустим легенды… Ну-с, начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал…»

Он закрыл блокнот, пояснил:

– Выписал для вас короткие сухие выдержки, монолог Верховенского длинный, путаный, весьма эмоциональный. Высокая литература, с Дольд-Михайликом даже сравнивать неловко.

– Я все-таки не совсем тебя понял, – Федор Иванович допил остывший кофе, звякнул чашкой о блюдце, – давай-ка без шуточек, спокойно, по порядку.

Лисс вздохнул, снял очки, устало потер переносицу:

– Пару недель назад мне в руки случайно попал роман Дольд-Михайлика. Знаете, я иногда почитываю на ночь всякую ерунду, в качестве снотворного. Листаю Дольда, глаза слипаются, и вдруг – ба! Монолог мерзавца Верховенского! Я вскочил, взял с полки «Бесов», стал сравнивать. Конечно, скромный украинский письменник текст классика дословно передирать не стал. Отредактировал, осовременил, а главное, догадался вложить в уста американскому генералу. Вот вам настоящее литературное чутье! И тут мне пришло в голову, что наверняка такой план существует не только в художественной литературе, но и в реальности, причем именно у американцев.

Федор Иванович возбужденно облизнул губы: «Как же я сразу не сообразил? “План Даллеса”… Нет, лучше “Меморандум Даллеса”… Грамотно подать, слить под видом случайной утечки секретной информации…»

Он энергично кивнул:

– Конечно, существует! Именно у американцев!

– Пожалуй, Даллес мог изложить его году этак в сорок пятом. Завидовал нашей победе, хотел подорвать растущий авторитет нашего государства, – задумчиво пробормотал Лисс.

Уралец помолчал, пошевелил бровями, неуверенно заметил:

– Погоди-ка, ЦРУ в сорок пятом вроде еще не было?

– Ну, вы педант, товарищ генерал, – Валентин усмехнулся, – да, ЦРУ не было, зато уже существовало Управление стратегических служб, предшественник ЦРУ. Даллес тогда возглавлял Европейский разведцентр, сидел в штаб-квартире в Берне. Как раз в сорок пятом, в Берне, у нашей разведки имелась реальная возможность добыть этот сверхсекретный документ.

Федор Иванович поднял вверх палец, радостно выпалил:

– О! Штирлиц добыл!

Валентин скривился, помотал головой: