Горящий Лабиринт

Аккорд с задержанием на кварте

Такой, бывает, играешь —

И вдруг…

Я проснулся весь в слизи и (в очередной раз) с листьями алоэ в носу.

Радовало то, что под ребрами перестала плескаться лава. Грудь зажила, остался лишь сморщенный шрам в том месте, где я всадил в себя Стрелу. Раньше у меня не было шрамов. Мне хотелось бы носить его с гордостью. Но я боялся, что теперь каждый раз, когда мне случится посмотреть вниз, я увижу напоминание о худшей ночи в моей жизни.

Хорошо хоть, сон был крепким и без сновидений. Алоэ вера – отличная штука.

Прямо надо мной сияло солнце. В Цистерне не было никого, кроме меня и Креста, который храпел у себя в нише, обняв укулеле словно плюшевого мишку. Несколько часов назад кто-то оставил рядом с моим спальным мешком завтрак: тарелку с энчиладой и большой стакан газировки. Еда остыла и была еле теплой. Лед в газировке растаял. Но мне было все равно. Я жадно набросился на завтрак. Особенно рад я был острому соусу, который выжег запах горящих кораблей из моих носовых пазух.

Очистившись от слизи и умывшись в пруду, я переоделся в свежую камуфляжную одежду из магазина Макрона. Камуфляж был белым – арктическим. Самое оно для пустыни Мохаве.

Я повесил за спину колчан и лук. Привязал к ремню сандалии Калигулы. Подумал было отобрать у Креста укулеле, но решил все же оставить пока инструмент у него – как-то не хотелось, чтобы мне откусили руки.

И наконец, выбравшись из Цистерны, я оказался в изнуряющем зное Палм-Спрингс.

Судя по положению солнца, было уже три часа дня. Я удивился, что Мэг позволила мне столько проспать. Вокруг меня на холмах никого не было. На секунду я, грешным делом, подумал, что Мэг и Гроувер меня не добудились и уехали, решив разобраться с Лабиринтом самостоятельно.

«Чтоб его! – сказал бы я, когда они вернулись. – Простите, ребята! Я ведь был готов пойти с вами!»

Но нет. У меня на ремне болталась обувь Калигулы. Они не ушли бы без нее. Да и вряд ли они оставили бы Креста: ведь именно он знал, где находится суперсекретный вход в Лабиринт.

Я заметил какое-то движение – за ближайшей теплицей скользнули две тени. Приблизившись, я услышал, как двое ведут серьезный разговор. Это были Мэг и Джошуа.

Я не знал, как поступить: отойти в сторону или выбежать к ним и завопить Мэг: «Нашла время флиртовать со своим парнем-юккой!»

Но тут я понял, что они говорят о климате и периоде вегетации. Тьфу! Я подошел к ним и увидел, что они разглядывают ряд из семи молодых растений, тянущихся вверх из каменистой почвы… И росли они на том самом месте, где только вчера Мэг посадила семена.

Джошуа тут же меня заметил – значит, зимний камуфляж работает.

– Ну что ж. Он жив. – Судя по тону, он был не слишком этому рад. – Мы как раз говорили о новеньких.

Каждое деревце было высотой около трех футов, ветки у них были белые, листья – бледно-зеленые ромбики, слишком нежные для жаркой пустыни.

– Это же ясени, – оторопел я.

Я многое знал о ясенях… Ну, во всяком случае больше, чем о других деревьях. Давным-давно меня называли Аполлон Мелия – Аполлон Ясеневый – из-за моей священной рощи в… где же она была? В древности у меня было столько резиденций, всех не упомнить.

Мозг мой закипел. Слово «мелия» – «мелии» – означало не только «ясеневые». У него было особое значение. Несмотря на то что эти растения были посажены в столь суровом климате, они излучали такие силу и энергию, что это чувствовал даже я. За ночь они превратились в прекрасные деревца. Сложно представить, какими они будут завтра.

Мелии… Я мысленно повторял это слово. Как там говорил Калигула? Кроворожденные. Серебряные жены.

Мэг нахмурилась. Сегодня она выглядела гораздо лучше, чем вчера: на ней снова был ее светофорный наряд, который как по волшебству оказался зашит и постиран. (Наверное, это всё дриады, они мастерски управляются с тканью.) Очки-«кошечки» были замотаны синей изолентой. От шрамов на ее руках и лице остались только белые полоски, напоминающие следы метеоров в небе.

– Все равно не понимаю, – проговорила она. – Ясени не растут в пустыне. Зачем папе с ними экспериментировать?

– Мелии, – сказал я.

Глаза Джошуа сверкнули:

– Я тоже об этом подумал.

– Кто? – спросила Мэг.

– Мне кажется, – сказал я, – что твой отец занимался не просто изучением новых выносливых сортов растений. Он пытался воссоздать… или, вернее сказать, вернуть к жизни древний вид дриад.

Мне показалось – или деревца зашелестели? Усилием воли я подавил порыв отступить назад и убежать. Они совсем маленькие, напомнил я себе. Милые безобидные крошки-деревца, они даже и не думают меня убивать.

Джошуа опустился на колени. Он походил на эксперта-природоведа: костюм для сафари цвета хаки, взъерошенные серо-зеленые волосы – ни дать ни взять выискивает какого-нибудь скорпиона, чтобы продемонстрировать его телезрителям. Но вместо этого он коснулся листьев на ближайшем деревце и тут же отдернул руку.

– Разве такое бывает? – задумчиво проговорил он. – Они еще неразумны, но я чувствую такую силу…