Горящий Лабиринт

На мгновение я подумал, что Мэг говорит о себе в третьем лице. Только этого мне не хватало. Но потом понял, что она имела в виду Пайпер Маклин. Мэг по-своему пыталась меня поддержать. Пугающие чудеса на сегодня, оказывается, не закончились.

– Знаю, – ответил я.

– Ты пытался убить себя, – заметила она.

– Я… Я хотел… отвлечь Медею. Это была ошибка. Я во всем виноват.

– Не. Не думаю.

Неужто Мэг Маккаффри только что меня простила?! Я подавил всхлип.

– Джейсон сделал выбор, – продолжала она. – Как и ты. Герои должны быть готовы к тому, что придется пожертвовать собой.

Мне стало не по себе… и не только потому, что Мэг произнесла столь длинную фразу. Мне не нравилось ее определение героизма. Герой всегда представлялся мне человеком на фестивальной платформе, который машет толпе, бросает зрителям конфеты и купается в народной любви. Но самопожертвование? Нет. Такой пункт я не стал бы включать в буклет с геройскими вакансиями.

К тому же Мэг назвала меня героем, поставив в один ряд с Джейсоном Грейсом. Это было неправильно. Богом у меня получалось быть куда лучше, чем героем. То, что я сказал Пайпер о невозможности преодолеть смерть, было правдой. Джейсона не вернуть. Если я погибну здесь, на Земле, мне тоже не светит вторая попытка. И я не могу принять эту мысль с тем же спокойствием, что и Джейсон. Я ударил себя в грудь в полной уверенности, что Медея меня исцелит – ведь только так она смогла бы потом содрать с меня кожу. Так что я поступил как трус.

Мэг поковыряла мозоль на руке:

– Ты был прав. Насчет Калигулы. И Нерона. И того, почему я так злилась.

Я посмотрел на нее. Лицо у нее было очень серьезным. Она произнесла имена императоров с необычной отстраненностью, будто говорила об образцах смертельных вирусов, которые хранятся за стеклом в лаборатории.

– А как ты себя чувствуешь теперь? – спросил я.

Мэг пожала плечами:

– Так же. Или по-другому. Не знаю. Ты в курсе, что иногда растениям приходится отрезать корни? Вот так я себя и чувствую. Мне тяжело.

Путаное объяснение Мэг было мне вполне понятно, что давало повод задуматься о моем разуме. Я вспомнил о Делосе – острове, где я родился, который плавал по морю, нигде не укорененный, пока моя мать Лето не ступила на него, чтобы дать жизнь мне и моей сестре.

Мне было сложно представить мир до своего рождения, представить Делос плавучим островом. Мои корни появились – в прямом смысле – из-за того, что я должен был родиться. Меня никогда не мучили вопросы о том, кто я такой, кто мои родители, откуда я родом.

Делос Мэг так и не остановился. И как тут винить ее за то, что она злится?

– Твой род очень древний, – заметил я. – Ты из потомков Племнея и можешь этим гордиться. Твой отец работал в Аэйталесе над чем-то важным. Кроворожденные, серебряные жены… чем бы ни были те семена, что ты посадила, они наводят ужас на Калигулу.

На лице Мэг было столько ран, что я не понимал, хмурится она или нет.

– А если я не смогу прорастить эти семена?

Я не решился ответить. Сегодня я больше не мог думать о неудачах.

Крест просунул голову между нашими сиденьями:

– Ну а теперь ты покажешь мне до-минорный секстаккорд с интервалом в три тона?

Встреча в Палм-Спрингс не была радостной.

Увидев, в каком мы состоянии, дежурные дриады поняли, что мы принесли дурные вести. Было два часа ночи, но они собрали в Цистерне всех жителей теплиц, включая Гроувера, тренера Хеджа, Мелли и малыша Чака.

Увидев Креста, Дерево Джошуа нахмурился:

– Зачем вы привели к нам это существо?

– Важнее другое, – сказал Гроувер, – где Пайпер и Джейсон? – Он встретился со мной взглядом, и его хладнокровие рассыпалось как карточный домик. – О нет. Нет.

Мы рассказали им, что случилось. Вернее, я рассказал. Мэг сидела на краю пруда, бесстрастно уставившись на воду. Крест забрался в одну из ниш и закутался в уши, как в одеяло, прижимая к себе мое укулеле так же, как Мелли прижимала к себе малыша Чака.

Когда я описывал последний бой Джейсона, мой голос несколько раз сорвался. Я наконец осознал его смерть. Не осталось ни капли надежды на то, что я проснусь от этого кошмара.

Я думал, что Глисон Хедж взорвется и начнет крушить всех и вся своей битой. Но, как и Тристан Маклин, он удивил меня. Сатир оставался совершенно спокойным, его голос звучал тихо и ровно.

– Я был его защитником, – сказал он. – Я должен был быть рядом.

Гроувер хотел утешить его, но Хедж вскинул руку:

– Нет. Не надо. – Он посмотрел на Мелли: – Мы нужны Пайпер.

Облачная нимфа смахнула слезу:

– Да. Конечно.

Алоэ Вера, заламывая руки, проговорила:

– Может, и я поеду? Вдруг я смогу помочь. – Она с сомнением взглянула на меня: – Ты пробовал лечить этого парнишку, Грейса, листьями алоэ вера?

– Боюсь, он и правда умер, – ответил я, – и даже целительные силы алоэ тут не помогут.

Мне показалось, что я не убедил дриаду, но Мелли взяла ее за плечо:

– Ты нужна здесь, Алоэ. Исцели Аполлона и Мэг. Глисон, возьми сумку с подгузниками. Встретимся в машине.

И она вылетела из Цистерны с малышом Чаком на руках. Хедж посмотрел на меня и щелкнул пальцами:

– Ключи от «Пинто».

Я бросил их ему: