Горящий Лабиринт

Бетонная стена задрожала и треснула посередине, открыв нам лестницу с грубыми каменными ступенями, спускающимися во мрак.

– Ну, отлично, – проворчал Гроувер. – Подземелья я ненавижу почти так же, как зоопарки.

Мэг вооружилась саблями и решительно пошла по ступенькам. Глубоко вдохнув, Гроувер последовал за ней.

Я посмотрел на Креста:

– Ты с нами?

Он покачал головой:

– Я же говорил. Я не воин. Постою на страже и потренируюсь играть.

– Но мне может понадобиться уку…

– Я потренируюсь, – отрезал он и сыграл аккорд с задержанием на кварте.

Я отправился вслед за друзьями во мрак, а этот аккорд все так же звучал у меня за спиной: подходящая музыка перед жестоким кровавым боем.

Порой аккорды с задержанием на кварте жутко действуют на нервы.

37

Сыграем в игру?

Всё просто: умом не остёр —

Так шагай в костёр

В этой части Лабиринта не было ни лифтов, ни госбюджетных служащих, бродящих по коридорам, ни табличек, требующих сигналить перед поворотом.

Спустившись по лестнице, мы оказались на краю глубокой расселины. Благодаря своим козлиным ногам Гроувер проворно спустился вниз. Он крикнул нам, что здесь нет ни монстров, ни свалившихся в Лабиринт медведей, после чего Мэг вырастила на круто уходящем вниз склоне целый ряд глициний. Держась за них, мы смогли спуститься, не опасаясь падения. К тому же глицинии отлично пахли.

Мы оказались в небольшом квадратном помещении, от каждой стены которого отходило по коридору. Воздух здесь был горячий и сухой, словно недавно сквозь эту комнату промчалось пламя Гелиоса. Меня прошиб пот. В колчане затрещали древки стрел, зашипело их оперение.

Гроувер бросил отчаянный взгляд на крохотный лучик света, пробивающийся сверху.

– Мы вернемся в верхний мир, – пообещал я ему.

– Я просто подумал, получила ли Пайпер мое сообщение.

Мэг взглянула на него поверх замотанных синей изолентой очков:

– Какое еще сообщение?

– Когда я пошел за «Мерседесом», я встретил облачную нимфу, – сказал Гроувер таким тоном, будто при одалживании чьего-то автомобиля наткнуться на облачную нимфу – обычное дело. – Она обещала передать послание Мелли, сказать ей, куда мы отправляемся… если… ну… сама доберется до них живой.

Меня удивило, что он сразу нам об этом не рассказал.

– Думаешь, Пайпер придет нам помочь?

– Не уверен… – На лице у него было написано: «Да, о боги, пожалуйста, нам так нужна помощь!» – Просто я решил, что ей стоит знать, куда мы пошли, если… – На его лице читалось «если мы сгорим дотла и она нас никогда больше не увидит».

Эти выражения его лица мне совсем не понравились.

– Пора обуваться, – сказала Мэг.

Тут я понял, что она смотрит на меня:

– Чего?

– Обувайся. – Она указала на висящие у меня на ремне сандалии.

– Да, точно. – Я сорвал их с пояса. – А вы сами, случаем, не хотите их примерить?

– Не-а, – помотала головой Мэг.

Гроувер вздрогнул:

– У меня в прошлом были не лучшие отношения с волшебной обувью.

Надевать на себя сандалии злого императора мне совсем не хотелось. Я боялся, что они превратят меня в помешанного на власти маньяка. А еще они плохо сочетались с зимним камуфляжем. Однако я сел на пол и принялся шнуровать калиги. В этот момент я понял, что Римская империя могла завоевать куда больше территорий, если бы они изобрели липучки.

Я встал и сделал несколько шагов. Сандалии впивались мне в лодыжки и давили по бокам. Радовало только то, что социопатии во мне не прибавилось. Оставалась надежда, что я не заражусь калигулитом.

– Так, – сказал я. – Сандалии, отведите нас к Эритрейской Сивилле!

Ничего не произошло. Я повернул один носок в сторону, затем другой – в другую, предположив, что калиги нужно как-то подтолкнуть. Затем проверил, нет ли на подошвах кнопок или отсеков для батареек. Но ничего не нашел.

– И что теперь делать? – спросил я, сам не зная, к кому обращаюсь.

Комнату озарил неяркий золотой свет, будто кто-то слегка подкрутил выключатель.

– Ребята! – Гроувер указал нам под ноги.

На неровном цементном полу появился бледно-золотой квадрат размером пять на пять футов. Будь это крышка люка, мы бы все тут же в него провалились. В каждом коридоре появились цепочки точно таких же квадратов – словно клеточки в настольной игре. Цепочки были неодинаковые. Одна состояла из трех клеточек, другая – из пяти, третья – из семи, четвертая – из шести.

Справа от меня на стене возникла светящаяся золотая надпись на древнегреческом: «Губитель Пифона с лирой златой, стрелы его грозны».

– Что это? – спросила Мэг. – Что там написано?

– Ты не умеешь читать по-древнегречески? – удивился я.

– А ты не можешь отличить землянику от ямса, – огрызнулась она. – Так что там написано?

Я перевел надпись.

Гроувер погладил бородку:

– Сказано будто про Аполлона. В смысле про тебя. Когда у тебя было… все хорошо.

Я проглотил обиду:

– Ну конечно, это Аполлон. То есть я.

– Так что, Лабиринт типа… приветствует тебя? – спросила Мэг.