Горящий Лабиринт

– Ого! – Пайпер изумленно тряхнула головой. – Я все еще не до конца понимаю смысл пророчества про Тарквиния и безмолвного бога. Но вам явно нужна помощь дочери Беллоны. А это Рейна Авила Рамирез-Ареллано – старший претор Лагеря Юпитера.

44

Ха-ха-ха, дриады?

Мистер Конь, я же предупреждал

Да, видно, не в коня корм

– СЛАВА МЭГ! – воскликнула главная дриада. – Слава разгадывательнице загадки!

– СЛАВА! – подхватили остальные, преклоняя колени, барабаня копьями по щитам и спрашивая, не следует ли им отправиться за энчиладой.

Что касается прославления Мэг, тут я мог бы поспорить. Если бы меня не заковали в волшебные раскаленные цепи и едва не лишили духа, я бы и сам сумел разгадать эту загадку. К тому же именно я объяснил Мэг, что такое акростих!

Но рассуждать об этом не было времени. Комната задрожала. С потолка посыпался песок. Несколько каменных плит сорвались с места и рухнули в озеро ихора.

– Нужно уходить, – сказала Герофила. – Пророчество закончено. Я свободна. Но этот зал скоро разрушится.

– Я согласен, пошли! – отозвался Гроувер.

Я тоже был согласен, но, как бы меня ни ненавидела Стикс, нужно было сдержать обещание.

Встав на колени на краю платформы, я устремил взгляд на огненный ихор.

– Э-э, Аполлон? – позвала Мэг.

– Нам оттащить его? – спросила дриада.

– Нам столкнуть его? – спросила другая дриада.

Мэг ничего не ответила. Может, размышляла, какой вариант лучше. Я же пытался сосредоточиться на пламени, полыхавшем внизу.

– Гелиос, – тихо проговорил я, – твое заточение окончено. Медея мертва.

Ихор забурлил и засверкал. Я чувствовал гнев титана, пребывающего в полузабытьи. Теперь он был свободен и, похоже, задумался, а не направить ли ему свою мощь из этих туннелей наружу и не превратить ли поверхность в выжженную пустошь. И конечно, ему вряд ли понравилось, что в его прекрасный пламенный дух попали двое пандов, немного амброзии и его собственная зловредная внучка.

– Ты вправе злиться, – сказал я. – Но я помню тебя – твою яркость, твое тепло. Я помню, как ты был дружен и с богами, и со смертными. Мне никогда не стать столь же великим солнечным божеством, как ты, но каждый день я чту твою память, говоря себе о лучших твоих качествах.

Ихор закипел еще сильнее.

«Я просто беседую с другом, – сказал я себе. – И вовсе это не похоже на попытку отговорить межконтинентальную баллистическую ракету от самозапуска».

– Я не отступлю, – продолжал я. – Я верну себе солнечную колесницу! И пока я буду править ею, память о тебе будет жить. Я буду твердо вести ее по пути, проложенному тобой в небе. Но тебе лучше всех известно, что солнечному жару не место на Земле. Он был создан не для того, чтобы иссушать Землю, а для того, чтобы согревать ее! Калигула и Медея превратили тебя в оружие. Не дай им победить! Отдохни. Возвращайся в Хаос, мой добрый друг. И обрети покой.

Ихор раскалился добела. Я был уверен, что коже на моем лице грозит адский пилинг.

Затем огненный дух титана затрепетал и замерцал, будто озеро наполнилось крылышками мотыльков, – и ихор испарился. Жар отступил. Каменные плиты рассыпались в пыль и обрушились на дно пустого бассейна. Страшные ожоги у меня на руках побледнели. Раны на коже затянулись. Боль немного утихла и стала примерно такой, как если бы меня-шесть-часов-мучали-и-пытали. Дрожащий и холодный, как лед, я рухнул на каменный пол.

– У тебя получилось! – воскликнул Гроувер. Он взглянул сначала на дриад, затем на Мэг и изумленно рассмеялся. – Чувствуете? Жара, засуха, пожары… они исчезли!

– Это так! – подтвердила главная дриада. – Хилый прислужник Мэг спас природу! Слава Мэг!

– СЛАВА! – эхом отозвались остальные дриады.

У меня не было сил им возражать.

Комната снова загрохотала – еще страшнее, чем в первый раз. Посередине потолка зигзагом пролегла здоровенная трещина.

– Нужно выбираться отсюда. – Мэг посмотрела на дриад. – Помогите Аполлону.

– Мэг отдала приказ! – сказала главная дриада.

Две дриады подняли меня на ноги и потащили. Чтобы сохранить достоинство, я пытался перебирать ногами, болтаясь между дриадами, но это было все равно что кататься на роликовых коньках, у которых вместо колес вареные макаронины.

– Вы знаете дорогу? – спросил у дриад Гроувер.

– Да, знаем, – ответила одна. – Мы всегда находим кратчайший путь назад в царство природы.

По десятибалльной шкале «Помогите, я сейчас умру» наш путь из Лабиринта можно оценить на десятку. Но так как все, что мне пришлось совершить на этой неделе, тянуло на пятнадцать, то это было проще пареной пахлавы. Туннели рушились прямо на нас. Пол крошился под ногами. На нас то и дело кидались монстры, но их тут же протыкали копьями семь ретивых дриад, вопящих «СЛАВА!».

Наконец мы добрались до идущей вверх под наклоном узкой шахты, в дальнем конце которой виднелся крохотный квадратик солнечного света.

– Мы не тут входили, – заволновался Гроувер.

– Этот выход совсем рядом, – ответила главная дриада. – Мы пойдем первыми!