Горящий Лабиринт

Второй ряд из трех плит выстроился под первым, и на каждой плите зажглось слово.

А из меня лились строчки:

Легионы ждет искупленье
Лучи осветили глубины
Один против многих
Не сломлен дух
Основ древних дрожь
Юное дитя скакуна!

Что это значило? Я понятия не имел.

Раздался грохот: каменные плиты вставали на место, но для такого количества слов их было мало, и из глубин ихора начали подниматься новые камни. Восемь каменных рядов закрыли всю левую часть озера словно покрывало. Стало не так жарко. Даже кандалы немного остыли. Медея запнулась и выпустила мой разум из тисков.

– Это еще что?! – прошипела колдунья. – Почти готово, сейчас нельзя останавливаться! Я убью твоих друзей, если ты не…

У нее за спиной Крест, вцепившись в укулеле, грянул аккорд с задержанием на кварте. Медея, которая, похоже, совсем про него забыла, от неожиданности едва не рухнула в лаву.

– И ты туда же?! – гаркнула она. – НЕ МЕШАЙ МНЕ РАБОТАТЬ!

Герофила шепнула мне на ухо:

– Скорее!

Я понял. Отвлекая Медею, Крест пытался выиграть мне немного времени. Не выпуская из рук свое (мое) укулеле, он упрямо исторгал из него самые неблагозвучные аккорды, которым я успел его научить, и те, которые он, видимо, придумывал на ходу. Мэг и Гроувер метались внутри вентуса, безуспешно пытаясь освободиться. Стоило Медее щелкнуть пальцами – и их постигла бы судьба Флаттера и Децибела.

Заговорить снова было еще труднее, чем вытаскивать солнечную колесницу из грязи. (Не спрашивайте, что случилось. Это долгая история о симпатичных болотных наядах.) Но каким-то образом я все же прохрипел следующую строчку:

– Ярому тирану – смерть.

Еще три плиты выстроились в ряд, на этот раз в дальнем правом углу зала.

– Верная помощь – крыльям.

«О боги, – подумал я. – Что за чушь я несу?!» Но плиты слушались моего голоса гораздо лучше, чем Алексасириастрофона.

Логос древний звучит
Если трубы поют.

Ряды каменных плит продолжали выстраиваться один под другим, так что между столбцами виднелась лишь узкая полоска огненного озера.

Медея пыталась не обращать внимания на пандоса. Но стоило ей снова начать читать заклинание, как Крест тут же отвлек ее яростным аккордом ля бемоль минор пять диез.

Колдунья взвизгнула:

– Хватит, пандос! – И вытащила из складок своего платья кинжал.

– Аполлон, не останавливайся! – предостерегла меня Герофила. – Тебе нельзя…

Медея ударила Креста в живот, прекратив его нестройную серенаду.

Я зарыдал от ужаса, но все же сумел выдавить из себя новые строки.

– Ниже златых холмов, – прохрипел я едва слышно. – Незнакомца дом посети…

– Перестань! – крикнула мне Медея. – Вентус, брось пленников…

Крест ударил по струнам – и воздух пронзил аккорд, еще более кошмарный, чем предыдущие.

– Аррр! – Колдунья развернулась и снова ударила Креста кинжалом.

– Алые волны – вспять, – всхлипнул я.

Еще один аккорд с задержанием на кварте – еще один удар клинка Медеи.

– Яви славу былую! – завопил я.

Последний ряд каменных плит встал на место, завершив второй столбец и соединив дальний конец комнаты с нашей площадкой.

Я чувствовал, что завершил пророчество: это было все равно что сделать вдох после того, как долго плыл под водой. Пламя Гелиоса, теперь видневшееся только в центре зала, больше не жгло и походило на красное мерцание, не более опасное, чем обыкновенный пожар высшей категории сложности.

– Да! – воскликнула Герофила.

Медея, рыча, повернулась к нам. Ее руки блестели от крови пандоса. У нее за спиной Крест завалился на бок, прижимая укулеле к разорванному животу.

– Молодец, Аполлон! – ухмыльнулась Медея. – Теперь этот пандос умер за тебя – а значит, напрасно! Мое колдовство сделало свое дело. Содрать с тебя кожу я смогу и по старинке, – она занесла нож. – А твои друзья… – Она щелкнула окровавленными пальцами. – Вентус, убей их!

43

Любимая глава

В ней лишь одна смерть

Хорошего парня

А потом она умерла.

Милый читатель, я буду с тобой честен. По большей части описывать эти события было тяжело, но эта строчка доставила мне огромное удовольствие. О, видели бы вы лицо Медеи!

Но я забегаю вперед.

Как же нам достался этот подарок судьбы?

Медея застыла. Глаза у нее округлились. Она рухнула на колени и, выронив кинжал, упала лицом вниз. А мы увидели, что за ней стоит Пайпер Маклин в кожаных доспехах поверх одежды. На губе у нее виднелся шов, синяки еще не сошли с лица, но во взгляде читалась решимость. Кончики волос у нее опалились, руки были перепачканы пеплом. Ее кинжал Катоптрис торчал у Медеи между лопаток.

Позади Пайпер стояли семь воительниц. Я решил было, что мне на помощь вновь пришли Охотницы Артемиды, но у этих воительниц были щиты и копья из медово-золотистого дерева.