Горящий лабиринт

— Инцитат, — позвала Пайпер, сделав голос немного сильнее, — лягни Медею в голову.

Ноздри Инцитата раздулись.

— Я думаю лягнуть Медею в голову.

— Нет, ты не будешь этого делать! — резко завопила Медея чарующим голосом. — Калигула, заставь эту девчонку замолчать!

Калигула шагнул к Пайпер.

— Извини, дорогая.

Он так сильно ударил её наотмашь по рту, что она сделала полный разворот перед тем, как упасть.

— О-О-О-О! — Инцитат заржал от удовольствия. — Хороший удар!

Я сломался.

Никогда раньше я не чувствовал такого гнева. Ни когда уничтожал всю семью Ниобиодов за оскорбления, ни когда сражался с Геркулесом в моих покоях в Дельфах. Ни даже тогда, когда я сразил циклопов, сделавших смертоносные молнии моему отцу.

В тот момент я решил, что Пайпер Маклин не умрёт этой ночью. Я бросился на Калигулу, намереваясь сомкнуть руки на его шее. Я хотел задушить его до смерти, лишь бы только стереть эту самодовольную улыбку с его лица.

Я был уверен, что моя божественная сила вернётся. Я бы разорвал императора на части в своём праведном гневе.

Вместо этого Калигула толкнул меня на пол, почти не взглянув в мою сторону.

— Пожалуйста, Лестер, — сказал он. — Ты ставишь себя в неловкое положение.

Пайпер лежала, дрожа, как будто ей было холодно.

Неподалёку сидел Крест, безуспешно пытаясь закрыться своими огромными ушами. Без сомнений, он сожалел о своём решении последовать за мечтой и брать уроки музыки.

Я сфокусировал свой взгляд на двойных вихрях в надежде, что Джейсон и Мэг смогли каким-то образом выбраться. Это было не так, но, как ни странно, как будто в немом соглашении, они, казалось, поменялись ролями.

Вместо того чтобы бушевать в ответ на то, что Пайпер ударили, Джейсон сейчас парил, будучи абсолютно неподвижным. Его глаза были закрыты, лицо выглядело, словно камень. Мэг, напротив, царапала свою клетку из вентусов, крича слова, которых я не слышал. Её одежда была вся в лохмотьях. Лицо было заштриховано дюжиной истекающих кровью порезов, но, казалось, это её не волновало. Она пиналась, и била, и бросала пакеты с семенами в вихрь, вызывая праздничные взрывы из анютиных глазок и нарциссов среди шрапнели.

Медея на императорском помосте стала бледной и вспотела. Противодействие чарующей речи Пайпер, должно быть, заставило её напрячься, но это не успокоило меня.

Реверб должен был скоро вернуться со своими охранниками и принести сердца врагов императора.

Холодная мысль заполнила мой разум. Сердца его врагов.

Я чувствовал себя так, будто это меня ударили. Я был нужен императору живым, по крайней мере сейчас. Это означало, что моим единственным козырем…

Выражение моего лица, должно быть, было забавным. Калигула разразился смехом.

— Аполлон, ты выглядишь так, словно кто-то наступил на твою любимую лиру! — он выразил своё неодобрение. — Ты думаешь, это у тебя всё было плохо? Я вырос как заложник во дворце моего дяди Тиберия. Ты знаешь, каким злобным был этот человек? Я каждый день просыпался, ожидая, что меня убьют, как и остальных членов моей семьи. Я стал непревзойдённым актёром. Кем бы ни хотел видеть меня Тиберий, я был им. И я выжил. А ты? Твоя жизнь была золотой от начала до конца. У тебя не хватает стойкости быть смертным.

Он повернулся к Медее.

— Очень хорошо, волшебница! Можешь ускорить свои маленькие блендеры, чтобы убить этих двух пленников и сделать из них пюре. Затем мы займёмся Аполлоном.

Медея улыбнулась.

— С удовольствием.

— Подожди! — закричал я, вытаскивая стрелу из своего колчана.

Оставшиеся охранники императора направили свои копья на меня, но император закричал:

— ОСТАНОВИТЕСЬ!

Я не пытался достать лук. Я не атаковал Калигулу. Вместо этого я развернул стрелу к себе и надавил её концом на свою грудь.

От улыбки Калигулы не осталось и следа. Он изучал меня с плохо скрываемым презрением.

— Лестер… что ты делаешь?

— Отпусти моих друзей, — сказал я. — Всех их. После этого делай со мной, что хочешь.

Глаза императора блестели так же, как и у стрикса.

— А если я не отпущу их?

Я призвал всю свою храбрость и выдал угрозу, которая не пришла бы мне в голову в мои предыдущие четыре тысячи лет жизни.

— Я убью себя.

Глава 32

Не заставляйте

Меня, я ведь сделаю…

Ох, это больно

— ТЕБЕ НЕ НАДЛЕЖИТ СОТВОРЯТЬ СИЕ, — прожужжал голос в моей голове.

Мой благородный жест был испорчен, когда я осознал, что снова по ошибке вытащил стрелу Додоны. Она яростно тряслась в моей руке. Без сомнения, из-за этого я выглядел ещё более напуганным, чем был на самом деле. Несмотря на это, я крепко держал её.

Калигула сузил глаза.

— Ты никогда этого не сделаешь. В твоём теле нет инстинкта самопожертвования!

— Отпусти их, — я надавил на кожу стрелой так сильно, что пошла кровь. — Или ты никогда не будешь богом солнца.

Стрела загудела с яростью:

— УБИВАЙ СЕБЯ КАКИМ-НИБУДЬ ДРУГИМ СНАРЯДОМ, НЕГОДНЫЙ. ИСПОЛЬЗУЙ ОБЫЧНЫЕ ОРУДИЯ УБИЙСТВА, А Я НЕ ТАКОВА!

— Эй, Медея, — позвал Калигула, обернувшись через плечо, — если он убьёт себя таким образом, ты всё ещё сможешь совершить свою магию?