Горе невинным

– Нет, – задумчиво проговорил Филип, – я бы сказал, что Кирсти – женщина очень нормальная, из той женской породы, которая всегда предпочтет простую и обыкновенную женскую жизнь. В известной мере она принадлежит к тому же самому типу, что и Гвенда, только Гвенда хороша собой и привлекательна для мужчин, а бедная старушка Кирсти проста, как пирог со смородиной. Не думаю, чтобы нашелся такой мужчина, который когда-либо два раза посмотрел на нее. А ей хотелось бы этого. Ей хотелось бы влюбиться и выйти замуж. Какой это, должно быть, ад: родиться женщиной, причем простой и непривлекательной, особенно если это не компенсируется умом или какого-нибудь рода талантом. Правда заключается в том, что она слишком долго прожила в этом доме. Ей следовало уехать отсюда после войны, вернуться к своей профессии массажистки. Она вполне могла бы подцепить какого-нибудь обеспеченного пожилого пациента.

– Ты такой же, как все мужчины, – возмутилась Мэри. – Ты думаешь, что женщины не могут думать ни о чем другом, кроме как выйти замуж.

Ухмыльнувшись, Филип произнес:

– Как бы то ни было, на мой взгляд, все женщины думают об этом в первую очередь. Кстати, а у Тины есть кавалеры?

– Я об этом не знаю, – отозвалась Мэри. – Дело в том, что она не любит рассказывать о себе.

– Ну да, молчаливая тихая мышка, так? Не то чтобы красавица, но весьма изящна. Интересно, что ей известно обо всем этом деле?

– Не думаю, чтобы она что-нибудь знала, – усомнилась Мэри.

– Ты не думаешь? – спросил Филип. – А я уверен, что кое-что знает.

– Ну, ты просто придумываешь.

– Ничего я не придумываю. Помнишь, что сказала эта девушка? Она сказала, что надеется на то, что ей ничего не известно об этом деле. Интересная формулировка. Ей-богу, ей кое-что известно.

– Что же именно?

– Быть может, некий кое-что означающий факт, однако она сама не вполне понимает, о чем он говорит. Я надеюсь выудить из нее эту информацию.

– Филип!

– Не надо, это нехорошо, Полли. В моей жизни появилась цель. Я уже убедил себя в том, что интересы общества требуют, чтобы я достиг ее. Теперь – откуда начать? Пожалуй, следует начинать с Кирсти. Во многих отношениях она – простая душа.

– Я хочу – o, как я хочу, – проговорила Мэри, – чтобы ты отказался от этой безумной идеи и мы вернулись домой. Мы были так счастливы… Все складывалось так хорошо… – Голос ее надломился, она отвернулась.

– Полли! – встревожился Филип. – Неужели все это для тебя так много значит? Я не думал, что ты настолько расстроена.

Мэри повернулась и посмотрела на него полными надежды глазами.

– Тогда возвращаемся домой и забываем обо всем этом?

– Я не могу этого сделать. Только буду тревожиться, гадать и думать. Давай, Мэри, останемся здесь до конца недели, а там… ну, там посмотрим.

Глава 16

– Папа, ты не будешь возражать, если я немного задержусь здесь? – спросил Микки.

– Нет, конечно же, нет. Я в восторге. С твоей фирмой неприятностей не будет?

– Нет. Я позвонил им. Я не понадоблюсь до понедельника. Они отнеслись ко мне очень благородно. Кстати, и Тина остается до понедельника.

Микки подошел к окну, выглянул наружу и прошелся по комнате, запустив руки в карманы и рассматривая книжные полки. А потом заговорил неровным, застенчивым голосом:

– Знаешь, папа, я очень ценю все, что вы с мамой сделали для меня. И совсем недавно я понял, каким неблагодарным всегда был.

– Вопрос о благодарности между нами никогда не стоял, – проговорил Лео Эрджайл. – Ты мой сын, Микки, я всегда считал тебя таковым.

– И обращался со мной очень странно, – заметил Микки. – Ты никогда не угнетал меня.

Лео Эрджайл улыбнулся – из своей отстраненной далекой дали.

– Ты и в самом деле считаешь, что отец должен гонять и утеснять своих детей?

– Нет, – ответил Микки, – нет. Воистину нет. – И, повинуясь порыву, заспешил со словами: – Я все время вел себя как последний дурак. Да. Жуткий, бестолковый дурак. Это в известной мере даже смешно. Знаешь, что мне хочется сделать, о чем я сейчас думаю? Мне предлагают перейти на работу в нефтяную компанию, работающую в Персидском заливе. Сделать то, с чего мать хотела, чтобы я начал, – с нефтяной компании. Но тогда мне это было неинтересно! Я решил, что буду выбирать сам.

– Тогда ты был в таком возрасте, – заметил Лео, – когда люди хотят самостоятельности, хотят выбирать сами – и терпеть не могут, когда кто-то пытается выбрать за них. Впрочем, ты всегда был самостоятельным, Микки. Если мы хотели купить тебе красный свитер, ты настаивал на том, чтобы выбрать голубой, однако при этом всякий раз на самом деле хотел красный.

– Правильно, – коротко усмехнулся Микки. – Я всегда был не слишком приятным типом.

– Просто ты был очень молодым, – возразил Лео. – Молодым и брыкливым… Ты терпеть не мог ни узды, ни седла, ни контроля над собой. Все мы какое-то время в своей жизни переживаем нечто подобное, однако этот этап рано или поздно заканчивается.

– Да, по всей видимости, так, – проговорил Микки.