Горбовский

– Изменила, Лев Семенович, да и как не изменить… Вы меня спасли, но не только это послужило причиной…

– Так. Говорите по существу. Мне не нужны слезы.

– Я узнала о Вас… о вашем… прошлом. Я была крайне не права относительно Вас, я очень, очень ошибалась, считая Вас плохим человеком.

– Что? – переспросил Горбовский с таким чувством в голосе, что по Марининой спине и рукам побежали крупные мурашки. Он массивно подался вперед, на девушку, требуя немедленного ответа, и ей пришлось сделать шаг назад, иначе бы они стояли вплотную друг к другу.

– Откуда Вы узнали, Спицына? – громовым голосом произнес Лев, и Марина закрыла глаза руками.

– Неважно, неважно, откуда! – так и заговорила она с закрытыми глазами, потому что только так, не видя его перед собой, она могла высказать то, что хотела. – Важно то, что я хочу Вам сказать! Послушайте! Я восхищаюсь Вами, Вы – великий человек! Да, я Вас ненавидела, но Вы себе представить не можете, как я теперь сожалею об этом, как я хотела бы знать все с самого начала, чтобы… чтобы… никогда, ни одним словом и поступком не обидеть Вас! Больше всего на свете я бы хотела, чтобы Вы простили меня за все! – единым порывом выкрикнула Спицына.

А потом она отняла руки от своего лица и увидела пораженные глаза Горбовского прямо рядом с собой. И вдруг, сама не понимая, как, она обнаружила, что целует его в губы, встав на носки, чтобы дотянуться, и он отвечает на ее поцелуй. Испугавшись того, что будет дальше, Марина резко отпрянула и со всех ног бросилась к выходу. Бедром она задела стол, и металлические детали звонко отозвались на удар. Она ни с кем не попрощалась, а пулей вылетела из лаборатории, и уже сбегая по лестнице, проклинала себя за этот поступок. Она слишком боялась увидеть его реакцию, чтобы остаться.

Только оказавшись на улице, Марина осмотрела себя и почувствовала жар и тяжесть на талии – ее тело до сих пор помнило тепло рук, касавшихся ее несколько минут назад. Спицыну затрясло от одной мысли, что Горбовский держал ее за талию, а она даже не заметила этого.

КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ???

В состоянии, близком к нервному срыву, Марина набрала тетю и быстрыми шагами пошла в сторону дома.

– Привет, молодежь! – откликнулся вечно оживленный и радостный голос на той стороне провода. – Как поживаешь?

– Неплохо, спасибо.

– Чего звонишь, что с голосом?

– Помнишь Горбовского?

– Как забыть! Пф! Ты мне все уши о нем прожужжала. А что случилось, снова эта сволочь к тебе придирается?

– Мы поцеловались. Только что.

Молчание в трубке тянулось долго. Марина тоже ничего не говорила, приходя в себя.

– Ты сейчас не шутишь? Серьезно?

– Серьезно.

Раздался заливистый смех, слушая который, Спицыной тоже захотелось смеяться, чтобы выпустить нервное раздражение.

– Ну наконец-то! – воскликнула тетя и хлопнула бы в ладоши, если бы не держала телефон в одной руке.

– В смысле – наконец-то?! – опешила Марина. Почему ее тетя реагирует на это так странно?

– Да наконец-то вы пришли к консенсусу уже! Что-то вы долго тянули.

– Как это понимать?! – вспылила Марина, совершенно не понимая, что происходит.

– Как понимать? – усмехнулась тетя злорадно. – А как же еще понимать, когда два человека долго ненавидят друг друга, а потом вдруг целуются? Такое с бухты-барахты не происходит, милая моя.

– Хочешь сказать, что для тебя это не шок? Что ты и так предполагала такой исход?!

– Ну, разумеется, Мариночка! А как иначе? Не просто так ведь ты столь обширно и пространно говорила о нем, так интересовалась его персоной. Не просто так же ты пошла на практику именно в его отдел! Все ведь было понятно с самого начала, всем, кроме вас двоих. Так обычно и бывает, Марин, в этом нет ничего удивительного.

– У меня просто слов нет… у меня тут мир перевернулся, а ты реагируешь так, будто ничего не произошло!

– Да я очень рада за тебя, дурочка! Ну и как он? А ты что? Вы объяснились?

– Что? Объяснились? Я сбежала оттуда, потому что боюсь узнать его реакцию!

– Ну он хотя бы ответил на твой поцелуй?

– Ответил…

– Так чего тогда бояться? Ну ты даешь…

– Не могу понять, как ты могла догадаться о таком?

– Я сейчас тебе расскажу нечто вроде притчи, а ты сама извлеки мораль. Жили-были две собаки в соседних дворах. Они знали о существовании друг друга, но никогда одна другую не видели. Несмотря на это, каждая из них испытывала сильную ненависть к соседу: постоянно скалилась, рычала, рвала себе глотку. Но при этом они не могли порвать цепь и добраться друг до друга, да и забор был слишком высок, чтобы каждый из них хотя бы увидеть мог своего врага. В один прекрасный день цепь порвалась, и они увиделись. Но не убили друг друга, потому что смысл их вражды потерялся в момент разрушения цепи. Точно так же и ваша вражда не имела смысла, вы использовали ее как прикрытие, а понять самого важного не хотели.

– Что понять?

– Что ты влюбилась в него, дуреха, – снова захохотала тетя. – Перезвони, как все осмыслишь. Поговорим.