Но все это было только цветочками. Гвоздем программы стали вести из Мозамбика, не подлежащие огласке среди гражданских. Стало известно о том, что прежние уверения мозамбикских властей не имели под собой веса, и приостановить распространение вируса оказалось им не по силам. Если ранее вспышки заражения рассеивались по югу страны, подступая к центральной части, то теперь смертоносное щупальце дотянулась до севера, до самой границы с Танзанией. А это далеко не маленькое расстояние для столь малого срока.
– Итак, коллеги, выводы неутешительные. Во-первых, вирус распространяется очень быстро. Во-вторых, он идет к экватору, то есть, движется все ближе к Евразии, а значит, и к России. Кто знает, может быть, в то время, пока мы тут с вами разговариваем, он уже распространился по всей Танзании, а может, и по соседнему государству! Карантин, как я понял, там либо не соблюдается, либо совсем не помогает.
– Когда поступила информация?
– Сегодня ночью, товарищи.
– Не нагнетайте, и без того тошно. Предположения нам не нужны, излагайте факты, только факты! – трясли кулаком из толпы собравшихся ученых.
– Факты таковы, послушайте, послушайте!
Но научным сотрудникам уже было не до начальника. В зале поднялся необычайный шум – все спешили обсудить опасность ситуации, не дослушав подробности. Перебить гомон необъятной толпы было невозможно. Борис Иванович, опустив плечи и понимая, что не имеет влияния на подчиненных в состоянии паники, встретился взглядом с Горбовским.
– Лев Семенович, пожалуйста… Только Вы способны их угомонить, – попросил он скорее взглядом, чем голосом.
Горбовский, недолго думая, перехватил инициативу. Взобравшись на кафедру, он громогласно гаркнул:
– Товарищи!!!
С такой глоткой даже рупор не нужен. За пять секунд все окончательно смолкли.
– Дело серьезное, – уже спокойным голосом продолжал он. – Рекомендую вам сначала выслушать всю информацию, которой мы владеем, а потом обсуждать. Здесь не песочница. Прошу Вас, Борис Иванович, – и Горбовский спустился в зал, к своим коллегам.
Как всегда, его тон и манера выражаться произвели нужный эффект, народ набрался терпения, хаос прекратился. Борис Иванович прокашлялся, прежде чем заговорить о самом главном:
– По существу. Э-э. Сдерживать заразу власти Мозамбика не в силах. Вирус проник в соседнее государство менее чем за две недели. Поправьте, если я ошибаюсь. Такими темпами, друзья мои… Впрочем, факты. Инфицированные умирают в течение двух суток. Зараза поражает легкие и дыхательные пути. Каким путем распространяется вирус, вы прекрасно понимаете. Откуда он вообще взялся, пока загадка. Но есть предположение, что он с Мадагаскара, уж больно подходящее географическое положение относительно Мозамбика. Власти Танзании сообщили о своем решении остановить вирус, но садиться на карантин отказываются. Они еще не поняли, насколько все серьезно, и будут предпринимать какие-то меры, как и соседнее государство. Меры, по сути, бессмысленные и безрезультатные, на что мы здесь, друзья, повлиять не в силах. У меня все.
Вопросы посыпались лавиной. Впрочем, возмущенные возгласы и резкие заявления относительно интеллекта представителей власти Танзании и Мозамбика не уступали им по количеству. Дали возможность высказаться абсолютно каждому. Озвучили миллион предположений. Обсудили право на вмешательство и пришли к выводу, что это право должно быть приведено в исполнение сегодняшним же днем. Поспорили на счет того, как поступит министр биологической безопасности, какую стратегию примет наше правительство. В общем, наговорились и накричались так, что многие охрипли. По окончании совещания расписались в договоре о неразглашении и в изнеможении разошлись по своим секциям.
Благополучно отослав Спицыну к Зиненко, Горбовский вызвал Пшежня на tet-a-tet, чтобы обсудить ситуацию с кротом. Теперь сомнений в его существовании не осталось, теперь сомнения были только по поводу количества московских агентов в НИИ. Если даже Борис Иванович заострил на этом внимание, значит, утечка информации происходит не только в отделе вирусологии. Следовательно, сливщик может находиться в каждой секции, в каждом коллективе, и его считают за близкого друга, ему доверяют, от него не ожидают зла.
– Твои взгляды относительно подозреваемых изменились? – тихо спросил Юрек Андреевич, положив сухую руку на плечо Горбовского.
Горбовский смотрел куда-то мимо него, и даже мимо стены, в которую должен был упираться его взгляд.
– Я не знаю, – ответил он, наконец, и болезненно скривился. – Не знаю, кто. Но он есть. И это точно.
Они решили ничего не предпринимать, кроме наблюдения. Они решили допускать, чтобы тень подозрения падала даже на них самих.
День пролетел незаметно. Весь НИИ готовился к возможному переоборудованию под центр разработки вакцины. Со дня на день власти могли объявить о таком решении, и все лаборатории следовало привести в полную готовность. Именно поэтому в научно-исследовательском институте имени Златогорова целый день творился такой сумасшедший бардак. А когда все заняты делом, время проходит быстро.