Гонщик

– На любой машине с этого поля, – подтвердил Харли. – Ты же сам это сказал, да? Что можешь поджарить тут любой кусок дерьма? Ну, так докажи. Выбирай.

Я в ужасе смотрела, как двенадцать придурочных глаз сканировали море гоночных машин, а потом все сошлись на чем-то у меня за спиной.

«Нет».

«Нет, нет, нет, нет, нет».

Престон, скривив рот в ухмылке, указал куда-то мне за плечо.

– Вон та. Пятерка.

«Блин».

Я уставилась на ближнюю ко мне половину лица Харли, пытаясь телепатически передать ему, что он чертов идиот.

Не обращая внимания на посылаемые моим взглядом кинжалы, он пожал плечами.

– Точно? Мужик, я умею обращаться с «мустангами». Тебе может не понравиться.

Все эти модельные мальчики разразились смехом, отчего у меня тут же запылали щеки.

– Мужик, ты прости меня, но у тебя нет шансов побить «турбо девять-одиннадцать» на «мустанге» базовой модели. – Розовый был настолько мерзко самоуверен, что я взмолилась всем существующим богам, чтобы Харли выиграл.

И взмолилась еще сильнее, когда услышала ответ Харли.

– Две штуки говорят, что смогу.

«Черт! Две штуки? Он что, совсем, на хрен, спятил?»

Когда вся шестерка хором захохотала, Харли снял руку с моих плеч, сунул ее ко мне в карман и вытащил мои чертовы ключи.

– Харли, какого хрена ты делаешь? – прошептала я. – Моя машина не побьет «турбо».

Глядя через мое плечо на хетчбек, который вот-вот мог обойтись ему в две тысячи долларов, Харли прижал палец к губам и сказал:

– Тс-с-с… А то она услышит тебя. Ты же не хочешь ее обидеть?

«Псих ненормальный».

Обернувшись к кучке кукол-Кенов, Харли спросил:

– Что, мне сменить ставку на две сотни? Я забыл, что карманные деньги дают не всем.

Престон, ухмыляясь, помотал головой.

– Это твой будущий залог, братан. Можешь поставить, сколько хочешь.

Наставив на него два пальца, Харли отрезал:

– Залог может мне понадобиться, если ты не заткнешь свой поганый рот. – Его тон внезапно стал угрожающим, но тут же, в мгновение ока, он опустил свой «пистолет» и снова обрел спокойствие. Позвякивая моими ключами, он продолжил: – Сделаем так. Эта леди даст отмашку. – Не дожидаясь согласия, Харли повернулся и быстрым деловым шагом пошел к моей машине.

Еле поспевая за ним, я пропыхтела:

– Что ты имел в виду, леди даст отмашку? Какую отмашку? Что я должна сделать?

Открыв мою дверь, Харли с улыбкой поглядел на меня.

– Да просто встанешь на старте на крест, поднимешь руки вверх и, когда мы дадим знать, что готовы… опустишь их. – Быстро поцеловав меня, он добавил: – А потом сваливай оттуда, потому что я вернусь быстрее, чем ты поймешь, что я уехал.

Я не успела возразить. Харли отодвинул мое сиденье назад и влез в машину. Когда он завел мотор, из динамиков ударила песня Бьерк «Моя армия». Он не стал ее менять. Подмигнул мне и захлопнул дверцу.

Когда Харли выехал на трек, вся эта толпа механиков, реднеков, рокеров и всех прочих буквально взбесилась. Они орали, хлопали, завывали и гудели, словно празднуя победу еще до начала гонки. А у меня в это время была небольшая паническая атака – я пыталась понять, где же этот загадочный крест, на котором мне надо стоять. Изучив плохо освещенный асфальт со своей стороны трека, я ни хрена не нашла.

«Блин, блин, блин».

– Эй, Панк, – раздался позади меня звонкий голос. – Пошли, я отведу тебя на старт.

Я обернулась и увидела в нескольких метрах от себя парня, что приезжал в тот раз, с банкой-плевательницей и извиняющимся выражением лица.

– Прости, я хотел сказать Биби. Только не говори Харли, что я так сказал.

Я рассмеялась и благодарно уцепилась за его тощий бицепс, а он повел меня прямо через самый центр поля. Толпа расступалась перед нами, но это внимание мне не нравилось. Оно казалось оценивающим. Осуждающим. Вопросительным. Парни пялились на меня и пихали друг друга локтями. Их подружки смотрели и перешептывались, прикрывая рты руками. Как будто вся толпа хотела знать, что это за мальчик/девочка с бритой башкой и что себе думает их король, когда сует язык в ее рот.

Когда мы дошли до другой стороны трека, обе машины уже стояли на стартовой линии, которая, как я теперь увидела, была просто белой полосой, нарисованной краской из баллончика поперек асфальта. В нескольких метрах перед ней на земле был нарисован небольшой крестик.

Я поблагодарила своего провожатого, с подгибающимися коленями встала на отметку… и оказалась в слепящих лучах четырех фар.

Я подняла одну руку, чтобы прикрыть глаза, радуясь, что из-за света хотя бы временно не вижу сотен оценивающих меня взглядов. Но я знала, что они тут и ждут, что я сделаю что-то не так. И их желание могло с легкостью исполниться. Психуя, что я буквально оказалась на арене, я была опасно близка к тому, чтобы заблевать собственные ботинки.

«Что говорил Харли? Поднять руки?»