Гонщик

Мои щеки вспыхнули, и я зарылась лицом во влажную от пота простыню.

– Прямо на кухонном столе, и вам даже не хватило совести дождаться, пока я вернусь с работы.

Я захихикала под простыней.

«Господи, Дейв».

– Прости, братан, – хохотнул Харли, пытаясь изобразить раскаяние. – Я и хотел подождать, но Биби буквально набросилась на меня. Не могла оторваться. Ну, и что мне было делать?

Я начала щекотать его, но тут же подавила стон, потому что от смеха его член во мне начал пульсировать.

Услышав, что Дейв бормочет себе под нос что-то насчет того, что мы козлы, я выглянула из-под простыни как раз вовремя, чтобы увидеть, как он выходит из комнаты, подняв вверх средний палец. Как только он ушел, Харли отшвырнул простыню и вонзился в меня полностью восставшим членом. Мне бы стоило побеспокоиться о том, что мы пошли на третий круг в том же самом презервативе, но я была слишком пьяной от секса, чтобы думать об этом.

В моем мозгу накопился месячный запас эндорфинов, а тут, за одно утро с Харли, я, кажется, истратила его весь. Я была в эйфории от накопленного серотонина, от запаха травы, доносящегося из гостиной, от того, как Харли медленно и нежно трахал меня в лучах послеполуденного солнца. И ничто не могло испортить моего состояния.

Даже Дейв, который снова появился в дверном проеме, на сей раз с фонарем на лбу и предложением «пролить свет на происходящее».

После стомиллионного оргазма этого дня я потащила Харли за руку в единственную ванную, чтобы принять душ. Мы были потными, липкими и гадкими. Ванная была у выхода в коридор и прекрасно просматривалась с дивана в гостиной, так что я помчалась быстро-быстро, в надежде, что Дейв нас не заметит.

Как раз, когда я вбегала в дверь, таща за собой совершенно голого мужика, я услыхала крик Дейва:

– Эй, погоди, там что – кольца в сиськах? Черт, Харли!

Я захлопнула и заперла дверь ванной.

– Какие-то у вас извращенные отношения, – рассмеялась я, поворачиваясь к Харли.

Опершись на подзеркальник всем своим длинным, стройным, прекрасным телом, он улыбался. От сочетания этого тела с детским лицом мои бедра снова непроизвольно сжались.

– Он просто злится, что я с ним не делюсь.

У меня отвисла челюсть.

– Как? Вы делитесь? Типа, девушками?

Харли криво улыбнулся.

– Если они не против.

У меня расширились глаза. Блин.

Харли пожал плечами.

– Ну, при разнице в десять месяцев как-то привыкаешь делиться всем.

– Знаешь, я единственный ребенок, – недовольно фыркнула я. – Я не делюсь.

– И хорошо, – сказал Харли, переплетая пальцы с моими и притягивая меня к себе. – Значит, я оставлю тебя себе. – Он наклонился и поцеловал меня. Потом слегка хлопнул по заднице и полез в душ.

Мне хотелось уточнить, что он имеет в виду. Мне хотелось подвергнуть тщательнейшему анализу каждое слово этого предложения, чтобы найти доказательства того, что мы с Харли теперь бойфренд и герлфренд, что он меня любит и мы поженимся, но вероятность того, что я ошибаюсь, была слишком велика. Мне была нужна эта фантазия. Сама мысль, что этот бог секса может на самом деле удовлетвориться похожим на мальчика плоскогрудым младенцем вроде меня, была единственной, ради которой стоило жить. И я не собиралась отказываться от вновь обретенного желания жить ради каких-то глупостей вроде лишних вопросов.

Мы с Харли провели в душе минут сорок пять, занимаясь… разговорами. Он спросил, не передумала ли я насчет «золотого дождя». Я спросила у него про татуировки. Кроме рукавов, у него было еще несколько, вызвавших мое любопытство. Одна, например, была просто надписью «РУК»… прямо на груди. А еще одна, на плече, выглядела как тоненькая буква У. Еще, по его словам, у него была одна прямо на голове, но ее было не видно сквозь прелестную копну белокурых волос.

За каждой плохо нарисованной, незаконченной тату я находила какую-то историю. Сквозь них я могла заглянуть в прошлое Харли, импульсивного панкующего подростка, тусующегося с кучкой шпаны и сбежавшего из дома в Литтл Файв Пойнтс. Хотя его истории были скорее веселыми, у меня от них сжималось сердце. Когда мама выгнала его, он буквально стал бездомным – уличный ребенок, делающий все, что заблагорассудится и что нужно для того, чтобы выжить. Неудивительно, что он настолько естественно выглядел, сидя на стуле на парковке за тату-салоном. Он был дома.

Как раз когда закончилась горячая вода, Дейв начал дубасить в дверь ванной, как чертово ЦРУ, крича:

– Обед, суки!

Судя по всему, он успел накуриться настолько, что, почувствовав голод, просто заказал все, что было в меню ближайшей китайской забегаловки, торгующей навынос. И вот второй раз за неделю Харли, Дейв и я ели, пили, курили и смеялись, пока земля не спеша совершала свой оборот вокруг солнца.

Конечно, есть нам пришлось, склонившись над журнальным столиком, потому что мы с Харли превратили обеденный в груду обломков, но было ясно, что братья не придавали обстановке большого значения.