Голубой карбункул

I cried.	Я понимал, что он меня не выдаст, так как я сам знал за ним кое-какие грехи, и потому решил идти прямо к нему в Килберн и посвятить его в свою тайну.
" 'Gone to the dealer's, Jem.'	Он научил бы меня, как превратить этот камень в деньги.
" 'Which dealer's?'	Но как добраться туда?
" 'Breckinridge, of Covent Garden.'	Я вспомнил о тех терзаниях, которые пережил по пути из гостиницы.
" 'But was there another with a barred tail?'	Каждую минуту меня могли схватить, обыскать и найти камень в моем жилетном кармане.
I asked, 'the same as the one I chose?'	Я стоял, прислонившись к стене, рассеянно глядя на гусей, которые, переваливаясь, бродили у моих ног, и внезапно мне пришла в голову мысль, как обмануть самого ловкого сыщика в мире...
" 'Yes, Jem; there were two barred-tailed ones, and I could never tell them apart.'	Несколько недель назад сестра обещала, что к Рождеству я получу от нее отборнейшего гуся в подарок, а она слово держит.
"Well, then, of course I saw it all, and I ran off as hard as my feet would carry me to this man Breckinridge; but he had sold the lot at once, and not one word would he tell me as to where they had gone.	И я решил взять гуся сейчас же и в нем пронести камень.
You heard him yourselves to-night.	Во дворе был какой-то сарай, я загнал за него огромного, очень хорошего гуся, белого, с полосатым хвостом.
Well, he has always answered me like that.	Потом поймал его, раскрыл ему клюв и как можно глубже засунул камень ему в глотку.
My sister thinks that I am going mad.	Гусь глотнул, и я ощутил рукою, как камень прошел в зоб.
Sometimes I think that I am myself.	Но гусь бился и хлопал крыльями, и сестра вышла узнать в чем дело.
And now-and now I am myself a branded thief, without ever having touched the wealth for which I sold my character.	Я повернулся, чтобы ответить, и негодный гусь вырвался у меня из рук и смещался со стадом.
God help me!	"Что ты делал с птицей, Джеймс?" - спросила сестра.
God help me!"	"Да вот ты обещала подарить мне гуся к Рождеству.
He burst into convulsive sobbing, with his face buried in his hands.	Я и пробовал, какой из них пожирнее".
There was a long silence, broken only by his heavy breathing and by the measured tapping of Sherlock Holmes' finger-tips upon the edge of the table.	"О, мы уже отобрали для тебя гуся, - сказала она, -мы так и называли его: "Гусь Джеймса"".
Then my friend rose and threw open the door.	Вон тот, большой, белый.