Голубой горизонт

— Чем там занимается твоя мать? — посетовал наконец Том. — Время ужина давно прошло, и я голоден!

Словно услышав его, Сара вышла из последнего фургона с фонарем, ведя Луизу за руку. Как только они подошли к костру, мужчины ошеломленно уставились на девушку. И Джим оказался ошарашен не меньше, чем его отец.

Сара вымыла волосы Луизы английским лавандовым мылом. Высушив их, расчесала, подровняла концы и подвязала атласной лентой. И эти роскошные волосы упали на спину Луизы пышной волной. Блузку девушка скромно застегнула на запястьях и до самого воротника. Пышная юбка позволяла лодыжкам слегка выглядывать из-под края подола. Белые чулки скрыли легкие шрамы, оставшиеся после кандалов.

Огонь костра подчеркнул безупречность гладкой кожи и величину глаз. Том вытаращил глаза, и Сара поспешила предупредить его возможное неуместное высказывание:

— Это подруга Джима Луиза Ливен. Возможно, она побудет с нами какое-то время. — Это прозвучало как сдержанный намек. — Луиза, это мой муж, мистер Томас Кортни.

Луиза присела в грациознейшем реверансе.

— Добро пожаловать, Луиза, — поклонился Том.

Сара улыбнулась. Она давненько такого не видела — ее муж был совершенно не светским человеком. «Не слишком ли для приветствия, обращенного к тюремному отребью, Том Кортни? — благодушно подумала она. — Или ты наконец увидел золотистый голландский нарцисс?»

Сара посмотрела на сына и увидела выражение его лица. Теперь сомнений не оставалось. Луиза явно была уже избрана кланом Кортни.

Позже той ночью Сара и Том лежали рядом под одеялами в теплых ночных рубахах: даже внизу, на равнине, ночами стоял пронизывающий холод. Двадцать лет подряд супруги спали, плотно прижавшись друг к другу, и если поворачивался один, то поворачивался и другой, никогда не прерывая соприкосновения.

Но в ту ночь они лежали в напряженном молчании, и ни один не хотел начинать разговор.

Наконец Том сдался.

— Она, вообще-то, довольно хорошенькая, — осторожно произнес он.

— Можно и так сказать, — согласилась Сара. — Ты можешь даже добавить, что она вовсе не похожа на тюремное отребье.

— Я никогда и не говорил такого! — вознегодовал Том и даже сел, но Сара дернула его обратно и уютно прижалась к его пухлому животу. — Ну да… может, и говорил, но теперь беру свои слова обратно.

Сара прекрасно понимала, как трудно Тому признать, что он оказался не прав, и всем сердцем ему посочувствовала.

— Я с ней долго говорила, — сказала она. — Луиза хорошая девушка.

— Что ж, если ты так утверждаешь, то все в порядке.

Этими словами Том закрыл тему. Они начали погружаться в дрему.

— Я люблю тебя, Том Кортни, — сонно пробормотала Сара.

— И я люблю тебя, Сара Кортни, — ответил он. — И нашему Джиму повезет, если она сделает его хотя бы вполовину таким же счастливым, каким ты сделала меня.

Обычно Том презирал то, что он называл сентиментальностью. Так что для него это было выдающееся заявление.

— Эй, Том Кортни! Ты до сих пор иногда меня удивляешь! — шепнула Сара.

Все встали перед рассветом. Луиза вышла из своего фургона, стоявшего рядом с фургоном Тома и Сары. Сара намеренно устроила девушку именно там, а Джима прогнала в самый дальний фургон. И если бы он затеял какую-то ночную интригу, Сара услышала бы даже самый тихий шепот.

«Бедное дитя, — мысленно улыбаясь, думала Сара. — Ей пришлось всю ночь напролет слушать храп моего Тома».

Кстати, ее предосторожности оказались бессмысленными: за храпом Тома и воем шакалов невозможно было бы услышать не то что шепот в фургоне Луизы, а и куда более громкие звуки.

Когда Луиза увидела, что Сара уже хлопочет у кухонного костра, она поспешила на помощь, и вскоре они уже вместе готовили завтрак, болтая, как старые подруги. Пока Луиза раскладывала на решетке над огнем ряды колбасок, Сара на большой сковороде жарила оладьи.

Том с Джимом уже осматривали фургоны, которые Том пригнал с мыса. Они представляли собой большие крепкие повозки, построенные в колонии и отлично приспособленные к суровым африканским условиям. Передняя пара колес снабжалась тормозами. Подвижная передняя ось соединялась с длинным крепким дышлом. Двенадцать волов были запряжены парами с помощью простой системы хомутов, проушин и веревок из сыромятной кожи. Все это соединялось с передним концом оси. Задние колеса фургона имели намного больший диаметр, чем передние.

Кузов фургона был просторным — восемнадцать футов в длину, шириной в четыре фута. Выгнутый деревянный каркас достигал в высоту двух футов в передней части и трех — в задней. Каркас из гибких веток, на который натягивалась парусина, скреплялся железными скобами.