Голубой горизонт

— Ох, Том, я была так уверена, что это письмо для нас, а не для какого-то матроса…

— Вряд ли он мог добраться сюда. Наверняка пойдет дальше на север. Я уверен, устроится у Нативити-Бей. Мы найдем его там и малышку Луизу вместе с ним. Попомни мои слова. Ничего не может случиться с Джимом. Он же Кортни, десяти футов ростом и сотворен из закаленной стали, обтянутой слоновьей шкурой!

Сара рассмеялась сквозь слезы:

— Том, глупый ты человек, тебе бы на сцене выступать!

— Даже мастер Гаррик не получал бы гонорара выше моего! — Он тоже засмеялся. — Идем, моя милая девочка. Нет никакой пользы в том, чтобы тосковать, когда нам предстоит много работы, если мы хотим ночевать сегодня на берегу.

Они вернулись на берег и увидели, что Дориан и команда «Дара» уже на суше. Мансур перегружал бочки с водой в баркас. Он собирался наполнить их свежей водой из ручья, что протекал у верхнего края лагуны. Дориан и его люди строили хижины на краю леса, переплетая между собой молодые деревца. Они накрыли их молодым тростником, нарезанным у воды. Аромат зеленого сока наполнял воздух. После тяжких недель в бурном море женщины нуждались в спокойном жилище на земле, чтобы восстановить силы.

Прошло больше года с тех пор, как братья бывали в этой лагуне во время последней торговой экспедиции вдоль побережья. Хижины, сооруженные ими тогда, они перед отплытием сожгли дотла, потому что иначе их населили бы скорпионы, шершни и другие неприятные летающие и ползающие твари.

Все на мгновение встревожились, услышав несколько выстрелов на другой стороне лагуны, но Дориан быстро их успокоил:

— Я велел Мансуру добыть нам свежего мяса. Похоже, он нашел дичь.

Когда Мансур вернулся с полными бочками воды, заодно он привез и тушу молодого буйвола. Несмотря на нежный возраст, по размеру животное уже сравнялось с волом, и его вполне хватало для того, чтобы все они прокормились в течение нескольких недель, засолив и прокоптив мясо.

Потом вернулся второй баркас — Том посылал пятерых матросов в устье пролива наловить рыбы. В стоявших на палубе ведрах сверкали серебром еще живые рыбины.

Сара и Ясмини со своими слугами сразу принялись за дело, чтобы приготовить подходящий к случаю пир и отпраздновать их прибытие на место. Ужинали при свете звезд, а искры костра взлетали в небо.

Когда с едой покончили, Том послал за Батулой и Кумрахом. Те явились на берег со стоявших на якоре кораблей и сели в круг у костра, скрестив ноги на молитвенных ковриках.

— Прошу меня простить, если я проявил неуважение, — приветствовал Том двух капитанов. — Нам следовало выслушать принесенные вами новости гораздо раньше. Но поскольку нам пришлось в большой спешке покидать мыс Доброй Надежды, а потом нас постоянно трепал шторм, такой возможности просто не было.

— Все так, эфенди, — ответил Батула, старший капитан. — Но мы твои люди, и ты никогда не обращался с нами неуважительно.

Слуги подали кофе в медных котелках, Дориан и арабы закурили свои кальяны. Вода в них булькала при каждом вдохе, кальяны испускали душистый дым турецкого табака.

Первым делом они обсудили торговые успехи капитанов во время их последнего плавания вдоль побережья. Будучи арабами, они могли торговать там, куда не имели доступа христианские суда. Они добирались даже до Рога Ормуза в Красном море и до святой Медины, сияющего города пророка.

На обратном пути они разделились. Кумрах на «Деве» повернул на восток, чтобы зайти в порты империи Моголов, где шла торговля алмазами из рудников в Коллуре, и чтобы купить тюки шелковых ковров на базарах Бомбея и Дели. А Батула тем временем отправился вдоль Коромандельского побережья и нагрузил свои трюмы чаем и специями. Два корабля снова встретились в порту Тринкомали на Цейлоне. Там они прикупили гвоздики, шафрана, кофейных зерен и некоторое количество голубых сапфиров. И уже после этого вместе вернулись на мыс Доброй Надежды, чтобы встать на якорь у берега возле Хай-Уилда.

Батула на память перечислил количество всех видов товаров, уплаченную за них цену и положение дел на рынках, где они побывали.

Том и Дориан тщательно и подробно расспрашивали обо всем, а Мансур записывал рассказанное в торговую книгу их компании. Такая информация была жизненно важной для их процветания: любые перемены дел на рынках могли сулить большую прибыль или, наоборот, грозили убытками.

— Все равно самую большую прибыль дает торговля рабами, — деликатно напомнил Кумрах.

Но капитаны при этом отвели взгляды от Тома. Они знали его мнение о такой торговле: он называл ее «мерзостью в глазах Бога и людей».

Конечно, Том сразу повернулся к Кумраху:

— Единственный кусок человеческой плоти, который я могу продать, — это твоя волосатая задница, и я ее продам любому, кто будет готов заплатить пять рупий.

— Эфенди! — воскликнул Кумрах.

Его лицо превратилось в истинно трагическую маску, отразив одновременно раскаяние и оскорбленные чувства.

— Я скорее сбрею бороду и съем кусок свинины, чем продам хоть одного человека на рынке!