Голубой горизонт

— Как только окажешься на «Даре Аллаха», гаси все огни и поднимай якорь! Нам нужно уйти как можно дальше от суши еще до рассвета. Я не хочу, чтобы Кейзер и голландские часовые в крепости заметили, в каком направлении мы движемся. Пусть себе гадают, восток это или запад, а может, и юг, в сторону полюса!

Последним предметом, который требовалось поднять с лихтера на корабль, оставался клавесин Сары. Том, перегнувшись через поручни, крикнул матросам:

— Гинею тому, кто уронит эту чертову штуковину и отправит ее к морскому дьяволу!

Сара резко толкнула его в бок, а матросы неуверенно переглянулись. Они не всегда понимали шутки Тома. Том обнял Сару за плечи и продолжил:

— Правда, как только он получит свою гинею, мне придется из уважения к чувствам моей жены и его отправить следом!

Матросы неловко засмеялись и потащили клавесин на канатах наверх. Том посмотрел на брата:

— Отправляйся с ними, Дориан.

Лихтер отошел от борта, и Дориан крикнул в ответ:

— Если потеряем друг друга в темноте, встретимся у мыса Хэнгклип, как всегда?

— Как всегда, Дорри.

Корабли тронулись в путь с интервалом в несколько минут. В первый час им удавалось держаться рядом. Потом ветер усилился почти до штормового, а тонкий полумесяц исчез за тучами. В темноте суда уже не видели друг друга.

Когда забрезжил рассвет, «Дева» осталась одна, а в ее снастях гудел юго-восточный ветер. Земля превратилась в едва различимую голубую полоску на северном горизонте, почти скрытую за волнами.

— Теперь голландцы вряд ли нас увидят, в такую-то погоду! — крикнул Том Кумраху.

Полы его просмоленного плаща бились о ноги, корабль раскачивался под напором шторма.

— Выходим в открытое море и идем к мысу Хэнгклип!

На следующее утро они подошли к нужному месту и увидели, что «Дар» их опередил и уже раскачивается на волнах в ожидании «Девы». Снова вместе они взяли курс на восток, чтобы обогнуть мыс Агульяс, самую южную точку Африканского континента. Ветер дул им навстречу. Они потратили много дней, лавируя и обходя опасные мели, что охраняли Агульяс. Сумев избежать преграды, они повернули на север, вдоль суровых и негостеприимных берегов.

Через три недели после побега из Хай-Уилда они наконец миновали серые скалистые утесы, что сторожили вход в большую Слоновью лагуну. Оба судна бросили якоря в ее благословенных тихих водах, чистых, как хороший голландский джин, и полных рыбьих стай.

— Вот здесь мой дед Френсис Кортни выдержал последнюю битву с голландцами. Здесь они захватили его в плен и отвезли на мыс Доброй Надежды, чтобы повесить, — сказал Том Саре. — Могу поклясться, эти мои предки были настоящими старыми дьяволами! — с гордостью добавил он.

Сара улыбнулась мужу:

— А ты что, себя считаешь рохлей и трусом по сравнению с ними? — Прикрыв ладонью глаза от солнца, она всмотрелась в холм над лагуной. — Это и есть твой знаменитый почтовый камень?

На середине склона лежал серый камень размером со стог сена; на нем красовалась нарисованная яркой алой краской кривобокая буква «П» — ее можно было заметить с любого корабля, вошедшего в лагуну.

— Поскорее отвези меня на берег! Я уверена, там нас ждет письмо от Джима!

Том не сомневался, что это пустые надежды, но они тут же отправились на баркасе к берегу. Сара первой выскочила из лодки — вода еще доходила ей до бедер, и она насквозь промочила юбки. Том едва мог угнаться за ней, когда Сара, приподняв мокрый подол, карабкалась по склону.

— Смотри! — крикнула она. — Кто-то сложил на камне пирамидку из гальки. Наверняка это знак, что там лежит письмо!

Под почтовым камнем было выкопано большое углубление, снаружи прикрытое камнями поменьше. Сара раздвинула их и нашла объемистый сверток, зашитый в плотную просмоленную парусину и запечатанный смолой.

— Я так и знала! О да, я так и знала! — распевала Сара, вытаскивая пакет наружу.

Но когда она прочитала надпись на нем, ее лицо вытянулось. Не говоря ни слова, она передала пакет Тому и направилась вниз по склону.

Том прочитал надпись. Грубая и корявая, она содержала множество ошибок. «Привет тому, кто найдет это. Отвези в город Лондон и отдай Николасу Уатту, эсквайру, дом пятьдесят один по Уэйкер-стрит, рядом с восточной Индийской пристанью. Он тебе даст гинею за это. Не открывай пакет! Даже и не думай! Если откроешь, я тебе глаза выколю и яйца отрежу!» Под этим стояла подпись: «Капитан Ноа Калдер, на борту брига „Ларкспур“ вышли из Бомбея 21 мая 1731 года от рождения Иисуса».

— Слова выбраны тщательно, и чувства выражены нежно, — улыбнулся Том, снова кладя пакет в ямку и закрывая камнями. — Но я не направляюсь в город Лондон, так что не стану рисковать принять на себя последствия ошибки. Придется пакету подождать более храброй души, которая отправится в нужном направлении.

Он спустился с холма и на полпути к берегу нашел Сару, с несчастным видом сидевшую на камне. Она отвернулась, когда Том сел рядом, и попыталась сдержать слезы. Том сжал большими ладонями ее лицо и повернул к себе:

— Нет-нет, любовь моя. Ты не должна так это воспринимать. С нашим Джимом все в порядке.