Голод (пер. Химона)

— Полторы кроны, — сказалъ человкъ.

— Ладно, — возразилъ я. — если бы она не была мн узка, я, разумется, не отдалъ бы ее.

Онъ далъ мн деньги и квитанцію, и я отправился назадъ. Это дло съ курткой было, собственно говоря, удивительной выдумкой; у меня останутся деньги на обильный завтракъ, а къ вечеру будетъ готова моя статья о «преступленіяхъ будущаго». Я веселй сталъ смотрть на жизнь и послшилъ къ человку, чтобы скорй отдлаться отъ него.

— Вотъ, пожалуйста! — сказалъ я, — я очень радъ, что вы обратились прежде всего ко мн.

Человкъ взялъ деньги и началъ удивленно разсматривать меня съ головы до ногъ. Чего онъ уставился на меня? Мн казалось, что онъ смотритъ какъ-то особенно на колни моихъ панталонъ; мн надоло, наконецъ, его безстыдство. Неужели этотъ негодяй думаетъ, что я дйствительно такъ же бденъ, какъ выгляжу? Я уже почти написалъ статью въ 10 кронъ. И вообще, чего мн боятся будущаго, если во мн клокочетъ вдохновеніе. И какое дло этому чужому человку до того, что мн вздумалось въ такой прелестный день дать ему на чай? Взглядъ этого человка разозлилъ меня, и я ршилъ прежде, чмъ уйти, прочесть ему наставленіе. Я пожалъ плечами и сказалъ:

— Милый человкъ, у васъ отвратительная привычка смотрть на колни, когда вамъ даютъ крону.

Онъ облокотился головой о стну и открылъ отъ удивленія ротъ. Какая-то мысль копошилась въ его нищенскомъ мозгу; онъ, врно, думалъ, что я хочу его провести, и протянулъ мн деньги.

Я затопалъ ногой и началъ ругаться, — онъ долженъ оставить эти деньги у себя. Неужели же онъ думаетъ, что вс мои хлопоты были напрасны? Очень возможно даже, что я долженъ ему эту крону. Я началъ припоминатъ старые долги. Онъ иметъ передъ собой человка, честнаго до мозга костей. Короче говоря, деньги принадлежатъ ему…

О! не стоитъ благодарности! Мн это доставило только удовольствіе.

Я ушелъ. Наконецъ-то я отдлался отъ этого сгорбленнаго, назойливаго человка, и теперь никто больше не будетъ мн мшать. Я опять поднялся по Пилестреду и остановился передъ гастрономической лавкой. Въ окн я увидлъ състное и ршилъ войти и взять что-нибудь на дорогу.

— Кусокъ сыру и французскую булку! — сказалъ я и бросилъ на прилавокъ свою полукрону.

— Хлба и сыру на вс деньги? — спрашиваетъ женщина насмшливо и не глядя на меня.

— Да, на вс пятъдесятъ ёръ, — отвчаю я.

Я получилъ требуемое, простился въ высшей степени вжливо съ старой толстой женщиной и быстро поднялся на дворцовый холмъ въ паркъ. Я отыскалъ для себя одного скамейку и началъ съ жадностью уничтожать свой провіантъ. Какъ мн было хорошо! Давно уже я такъ богато не завтракалъ; понемногу мною овладвалъ сытый покой, который бываетъ посл долгаго плача. Я становился бодре; меня больше не удовлетворяло написать статью на такую простую и общепонятную тему, какъ «преступленія будущаго». Каждый могъ догадаться объ этомъ, стоило только почитать всемірную исторію; я чувствовалъ, что во мн растетъ вдохновеніе. У меня было такое настроеніе, что я могу преодолть всякія трудности, и я ршился на большое сочиненіе въ трехъ отдлахъ «о философскомъ познаніи». Разумется, я найду способъ уничтожить нкоторые софизмы Канта. Когда я досталъ принадлежности для письма и думалъ уже начать работу, я не нашелъ карандаша; я забылъ его у ростовщика; онъ остался въ карман моего жилета.

Богъ мой, вотъ не везетъ! Я выругался, всталъ со скамейки и началъ ходить взадъ и впередъ до дорожкамъ. Везд было тихо; тамъ вдали у королевской бесдки нсколько двочекъ катали телжки, а кром нихъ ни души. Я былъ ужасно разозленъ и бгалъ, какъ сумасшедшій, взадъ и впередъ передъ своей скамейкой. По всмъ швамъ трещитъ. Статья въ трехъ частяхъ не можетъ быть написана только благодаря тому простому обстоятельству, что я не могъ имть въ карман карандаша за 10 ёръ. А что если я опять вернусь на Пилестредъ и заставлю отдать мн мой карандашъ. Еще есть время написатъ довольно значительный кусокъ, прежде чмъ паркъ наполнится гуляющими. Многое можетъ завистъ отъ этой статьи о философскомъ познаніи; можетъ-быть, счастье многихъ людей — кто можетъ это знать?.. Можетъ-быть я окажу нравственную поддержку молодымъ людямъ.

Пораздумавъ, я ршилъ не трогать Канта; этого можно избжать, стоитъ только обойти вопросъ о времени и пространств. Однако, я не соглашусь съ Ренаномъ… съ старымъ ксендзомъ Ренаномъ. Во всякомъ случа, нужно во что бы то ни стало написать статью въ столько-то и столько столбцовъ; неоплаченная квартира, косой взглядъ хозяйки, когда она встртила меня сегодня на лстниц, все это мучило меня въ продолженіе цлаго дня и всплывало даже въ т счастливые часы, когда у меня не было тяжелыхъ мыслей. Я долженъ положить всему этому конецъ. Я поспшно оставилъ паркъ, чтобы взять свой карандашъ у poстовщика.