Голод и тьма

– Княже, наш хан, да будет он править вечно, конечно, всегда будет рад нашему визиту, но визит всем нашим войском, увы, не получится, ведь даже у такого богатого правителя, как хан Газы Герай может не хватить места, чтобы достойно разместить всех моих людей. Но я вижу, что ваши требования весьма умеренны, и потому я уверен, что сын солнца с удовольствием на них согласится. Единственное, что я попрошу – даже если некоторые пленные совершили злочинности, то мы готовы их выкупить, причем за намного большие деньги. Если вы дадите нам список таких людей, то я привезу предложение по их выкупу в течение месяца.

– Хорошо, – ответил я, тем более что самых злостных преступников мы уже успели казнить. – Я дам вам грамоту, чтобы вас пропустили на русские земли, когда вы будете возвращаться. Хотел бы указать на ещё один пункт договора, без которого не согласимся его подписывать. Мустафа-бей, Русь более не будет платить «поминки» за отсутствие набегов. Ведь я надеюсь, что их и правда больше не будет?

– На земли под властью русского царя, конечно, нет.

– И на Дон тоже.

– Но донские казаки, княже, нередко сами устраивают набеги на наши земли.

– Попробую решить и эту проблему, – сказал я. – Возможно, с условием, что Азов будет передан казакам, и что торговые корабли смогут беспрепятственно ходить мимо Керчи.

– С Азовом будет сложно, княже. Может, мы лишь позволим вашим купцам беспрепятственно проходить по Дону, а также пользоваться портом Азова?

– Об этом мне придется поговорить с донцами, но, полагаю, и это решение приемлемое.

Про себя же я подумал, что и у крымчаков, и у донцов походы на врага – чуть ли не смысл жизни. Разве что дончане не торгуют рабами, но жена-турчанка у казака – обычное явление. Придется что-нибудь придумать и, кроме того, закрыть глаза на набеги крымчаков на те русские земли, которые не под властью русского царя – ведь именно так сформулировал свое предложение Мустафа-бей.

Когда-то я увлекался ранней американской историей, и мне вспомнилось племя минго, зародившееся в Аппалачах в начале восемнадцатого века из осколков разных племен, уничтоженных европейцами. И если их первый великий вождь по имени Танахарисон занимался набегами и рэкетом, то второй, Логан, сумел превратить минго в мирное и весьма успешное сельскохозяйственное племенное образование. Конечно, через несколько десятилетий их все равно согнали с их земель, но то в Америке, а здесь Русь. И если можно будет придумать успешную альтернативу, то почему бы и нет?

– Мустафа-бей, у меня есть и другое предложение. Мы могли бы торговать с вами – у нас есть мед, меха, дерево, а у вас – кофе, вино, оливковое масло, кишмиш, курага, и другие восточные товары. На них вы заработаете никак не меньше, чем сейчас на рабах.

Вечер мы провели за банкетом; амфору мы допили всего лишь до половины, ведь татары знали меру. А наутро гости тепло распрощались с нами и отбыли на юг. Перед отъездом, я сказал Мустафе:

– Мустафа-бей, я надеюсь, что русского полона и правда больше не будет в Крыму.

Тот чуть побледнел. Наверное, подумал, что у меня там свои агенты – иначе как я так быстро узнал про набег на Курск, да и откуда я был так хорошо осведомлен о географии полуострова? Но он сразу меня заверил, что так оно и будет, и что «мои люди», без всякого сомнения, скажут мне то же самое.

По идее Рината, мы начали фотографировать каждого крымчака. Заснятым, кроме элиты, ставилось небольшое клеймо на филейную часть, после чего им зачитывали бумажку, что если, не приведи Боже, когда-нибудь состоится еще один набег, то каждый, кто будет пойман с этим клеймом, или кто будет опознан по фотографии, будет немедленно повешен. Похоже, никому такая участь не улыбалась – никто с гордо поднятой головой не выходил, а почти все с ужасом.

А пока и они, и польские пленные занимались земляными работами в новой крепости на той стороне Десны, а также на постройке двух бань и бараков для размещения полонян. Так как и сами поляки, и крымчаки содержались в этих же помещениях, их строили с удовольствием. Но когда были закончены бани, то татары пошли мыться с огромным удовольствием, а поляки начали кричать, что моются только нехристи. Но нам не были нужны эпидемии, да и вши с блохами таким образом уничтожались, так что мыли их всех.

В ночь на первое января по новому стилю мы отпраздновали Новый Год. Священники были против, ведь был Рождественский пост, поэтому пришлось согласиться на рыбный стол, который местный епископ благословил. А четвертого января было уже Рождество, которое мы отпраздновали с немалым размахом. Салат оливье, на котором настаивали наши ребята, сделать, увы, не было возможности по причине того, что весь картофель предназначался для высадки в следующем году. Но наши ребята с удовольствием поели рябчиков и другую дичь, которую в двадцатом веке было весьма непросто найти.