Гой

Конечно, Евгений был несколько расстроен. С детства он считал себя хорошим мальчиком, зла никому не желал, и вдруг в старшей группе детского сада узнал от приятелей, что евреи плохие, отчего евреем быть стыдно. Но Жене не было стыдно быть самим собой, что порождало смуту в его душе. Родителей своих он тоже плохими людьми не считал, хотя, чего там, к папе кое-какие претензии все-таки имелись. Но он пытливо сравнивал своего еврейского папу с чужими, не еврейскими, и честно признавался себе, что на обмен не согласился бы. Время шло, и уже в школьные годы Евгений стал убежденным либералом. То, что родная ордынская власть врет и лицемерит на каждом шагу, ему было очевидно, но сей факт вовсе не искушал его начать врать и лицемерить, чтобы стать одним из власть имущих. Пускай делают что хотят, лишь бы ему не запрещали любить то, что он любит. А любил он литературу, философию, историю. И мешать ему все это любить, конечно, мешали, но запрещали лишь частично. Разумеется, непросто было доставать книги русских религиозных мыслителей, а современных западных философов вообще практически на русский не переводили, но Евгений вполне научился с этим жить и даже чуть ли не считал это нормальным, хотя понимал, что власть его умышленно обкрадывает по части свободы доступа к передовым достижениям человеческой мысли. А где они – эти передовые достижения человеческой мысли? Конечно, в странах свободных, если называть вещи своими именами. Ну не хочет правительство Орды, чтобы рядовые ордынцы становились сильно умными без его ведома. На то, собственно, и Охранка, которая выявляет в сотни, если не в тысячи раз меньше шпионов, чем инакомыслящих. Но и с этим можно было бы жить, однако мешал антисемитизм. Пару раз Евгения не пустили в турпоездки за границу по той единственной причине, что его предки сначала произошли от Авраама, а потом под руководством Моисея вышли из Египта и основали три тысячи лет назад свою еврейскую монархию со столицей в Иерусалиме, а заодно написали Библию, где про все это рассказывали. «Какой-то абсурд, – думал Евгений. – Сын за отца не отвечает, а я должен отвечать за Авраама с Моисеем и царями Давидом, Соломоном и так далее – вплоть до Ирода? Греки за то, что отравили Сократа, не должны отвечать, а я за то, что римляне в Иудее распяли Христа, почему-то должен? Что за скотина придумала этот антисемитизм?». Впрочем, для чего эта скотина придумала антисемитизм, как раз более или менее было понятно. Ну, например, для того, чтобы занять место Евгения в организованной поездке лучших журналистов Южной Пальмиры за границу. Уж он ли не был из самых лучших?

Евгений принялся углубленно изучать больную для себя проблему, и какое-то время ему казалось, что появление Израиля на карте мира способно рано или поздно сделать антисемитизм попросту никому не нужным. Ну, в самом деле, переберутся евреи в свое еврейское государство и уже не будут претендовать на места в заграничные командировки, на которые претендуют граждане Орды, не обремененные сионистскими корнями.

Увы, все оказалось несколько сложнее. Появление Израиля на карте мира только пуще разъярило антисемитов и многократно увеличило их ряды. Ненависть к евреям автоматически распространилась на Израиль, кровавые наветы на который обрушились сразу же, как только он появился. Уяснив себе, какие могучие силы стоят за антисемитизмом, Евгений понял, что у евреев нет шанса устоять, потому что антисемитизм не остановится никогда. За Холокостом будет следовать Холокост, а в чем обвинить евреев, всегда найдут без труда. Гитлер и Геббельс ничего не слышали про палестинцев, и им было совершенно наплевать на христианство, но разве они не нашли доводов, чтобы убедить Европу в том, что евреев надлежит уничтожить? А теперь еще и палестинцев на евреев навесили.

Примерно схожими путями постигал природу антисемитизма Осик, но к выводам приходил противоположным. По его мнению, евреи должны были устоять.

– А если не устоят, то эта цивилизация не имеет права на существование, как лживая и злодейская, – сказал он Евгению.

– Да ты экстремист из экстремистов, – легко определил его идейную позицию Евгений.

– А ты коллаборационист из коллаборационистов, – нашел не менее хлесткую характеристику приятеля Осик.

Обменявшись любезностями, они перешли к одному из любимых своих занятий, принявшись в центре Тель-Авива рассуждать о месте русской литературы в истории мировой культуры, начав, разумеется, с анализа текста «Слова о законе и благодати» митрополита древнекиевского Иллариона.

13.