Глубокий рейд

— Вот-вот, молодец, и запомни их, — сказал дедок. — Ну, езжайте, а я пойду пропью твой пятак, у нас рюмочная работает круглосуточно.

— Спасибо, отец, — сказал ему вслед Саблин.

— Бывайте, сынки, — старик обернулся и перекрестил их лодку.

Прапорщик сел в свою посудину и оттолкнул её от мостушки, а Вася и спрашивает у него:

— Ты ему пятак, что ли, дал?

— Угу, — отвечает Саблин.

— Старый он… Упьётся до смерти на пятак-то, — разумно рассуждает Ряжкин.

— Ну… Если будет пить без закуски, — прикидывает Аким. И тут же спрашивает: — Денис, ну что, дойдём до Горок за двое суток, если будем меняться и спать прямо тут, если останавливаться на ночь не будем?

Луч лампы находит проход среди стен растительности, лодка идёт прямо в узкий коридор из рогоза, мотор тарахтит на самых малых оборотах, и Денис поначалу не отвечает, а лишь качает головой: нет. Но потом поясняет.

— Это вряд ли… Тут глубины сначала будут небольшие. Рогоз плотный пойдёт, проток мало будет, а ряски много. А через сутки, как ближе к Оби подойдём, так ещё и омуты начнутся… Течение начнётся… Сносить на север будет… Там тоже хороших оборотов не удержать… А ночью лучше на земле быть, на твёрдой. Тем более… — тут он замолкает и снова качает головой. — Нет, за двое суток до Оби не поспеем.

— Ладно, найдём островок для ночёвки, — произносит Саблин. — Главное, чтобы выдр не было.

— Найдём, — подтверждает Калмыков. — Найдём без выдр.

«Ладно, пойдём… В болоте нам всем ночевать не впервой… Посмотрим…».

Саблин готов к длинной и тяжкой дороге, да и те казаки, что идут с ним, тоже. Он был в них уверен.

Глава 25–26

Глава 25

— Всё, больше приёма нет! Всё «живое» осталось там… — сказал Ряжкин, указав рукой на юго-восток, в сторону Ягельной. Он расположился с рацией и блоком РЭБ в середине лодки. И по-военному доложил: — Эфир чист, только радиомаяк третьей заставы. В поле видимости РЭБ электромагнитных импульсов нет.

И так как Станция пришлых теперь осталась позади, Денис сменил курс, стал брать севернее. На Горки.

Саблин вглядывался в окружавший его недружелюбный мир. Рогоз тут тёмный, весь в пыльце, растёт плотно, протоки оставляя для прохода узкие, да и в протоках вырывается из воды пучками так, что Калмыков больших оборотов не держит. Ему приходилось всё время маневрировать. Ряски тут немного, но вот тина, она везде, серая её масса лежит прямо под поверхностью воды, сантиметрах в десяти, Денису время от времени приходится резко прибавлять газа, чтобы освободить от налипавшей тины винт мотора.

Калмыков, конечно, был прав: с такой скоростью за два дня до Горок им не дойти.

Теперь Аким вспоминал эти места. По молодости сюда наведывался с товарищами. Пока был не женат или пока жена была молода. Так же, как и Денис Калмыков, хотел заработать денег, хотел налимов брать, или драгоценных черепах, хотел привозить в Преображенскую полные садки улиток. Тут, на отмелях вдоль русел рек, на течениях, они хорошо плодились. Тогда прапорщик был молод, и две недели в болоте не казались ему слишком утомительными. А деньги здесь можно было — при удаче, конечно, — заработать неплохие. Потом пошли дети, живность, за участками нужно было следить. Налимы, черепахи и улитки… Ну, это конечно, не так выгодно, но зато недалеко от дома на скользких стекляшках и с уродливых карасей можно было иметь приличный доход, если уметь их добывать. А он умел.

И теперь эти далёкие от дома воды казались ему нехорошими, опасными. Повезло ему, что Вася вспомнил про Дениса Калмыкова. Тот в этих местах бывал часто. Прапорщик оборачивается назад и, переложив свою двустволку на правый локоть, говорит:

— Денис!

— Ась? — откликается тот с кормы.

— А как же ты один тут ходишь?

Калмыков отвечает не сразу, думает, что ли, и потом говорит:

— Да так и хожу. Ружьишко к колену приставлю, винтовочку с предохранителя сниму, на дно рядом положу, да и иду помаленьку.

— Бакланы?

— Ага… Их тут немного, стаи небольшие, но бывают яростные, особенно в дожди, от голода, тогда с ними держи ухо востро, — сообщает Калмыков. — И выдры тоже, но их в рогозе сразу слышно, сильно шуршат, и ходят они поодиночке… Так что бакланы тут поопаснее будут. Но хуже всего тут крабы…

— Ну, крабы и у нас злые… — замечает Ряжкин.

— Нет, Вася, не скажи, — не соглашается с ним Денис. — Тут они лютые, все, как на подбор, по два-три кило весу будут, стоит к берегу встать и не углядеть, как они уже на лодку взобрались, тент прожгли и там вещи жрут. Я как-то устал и прилёг к утру, и без внимания… Так они тут же тент прожгли, в лодку влезли, один мне сапог прожёг, я проснулся от того, что кислота ногу обжигает, а ещё один проводку от фонаря к генератору обглодал, половину изоляции сожрал, а у меня другой проволоки не было, а без носового фонаря попробуй поплавай поутру. Пришлось до ближайшего посёлка тащиться. Ремонтировался там.

«Отчаянный человек».