Глобальный проект

В том, что компания, включая Николь, не узнает его, Сиверов был уверен. Перед тем, как войти в полупустой зал, он подготовился: быстро вынул из внешнего кармана кепку и надвинул на глаза, ссутулил плечи. Эдаким неприятным забулдыгой он примостился в тени, позади интересующего столика, заказал недорогое пиво и крабовый салат.

Подвыпившие мужчины твердили девушке, что она просто не может не подняться к ним, чтобы продолжить знакомство. Николь все еще отказывалась, но как-то неуверенно. Глеб понимал, что девушка расстроена его холодностью. А чеченский парень был готов разрешить все ее проблемы сразу. Кроме того, если мама по наследству передала дочери тягу к представителям другой расы, у нее есть еще одна очень веская причина принять неприличное предложение. Ильяс просто и честно хотел переспать с понравившейся женщиной, расслабиться перед опасной работой.

Глядя на изящную высокую Николь, Гасан вспоминал, что Ильяс жаловался на какую-то мужскую неприятность, появившуюся после случайного «свидания» под травку в дешевой забегаловке. Сходил ли тот к врачу, узнал ли, чем заразился? Или сейчас пересадит мулатке весь букет, подхваченный еще в Голландии? Это мысль отрезвила доктора Сабитова и подтолкнула к неожиданному поступку.

— Я вижу, ты не хочешь его! — сказал он официантке. — Тогда пойдем со мной.

Николь и Захар удивленно уставились на него, Ильяс понял, что у него отняли добычу. Глеб, наблюдавший за компанией из-под опущенного козырька, обрадовался, что в сюжете наметился нетривиальный поворот.

— О’кей, Владимир, я выбираю тебя! — она решительно положила руку Гасану на плечо. Тот обнял ее за талию, выпил сто грамм водки, помахал товарищам на прощание. Сиверов со стороны наблюдал, как один из чеченцев уводит за собой Николь. Почему-то смотреть на это абсолютно равнодушно не получалось — на душе было неспокойно.

Глава 40

Ильяс громко выругался, стукнул кулаком по столу, но следом не побежал — мужская гордость не позволила. Да и Захар осадил его, налил очередную порцию, распечатал новую пачку сигарет. В бар вошли две девицы, чья профессия не вызывала никаких сомнений. Обидно, конечно, что Гасан получит удовольствие даром, хотя, как знать, может, и с него попросят за услуги? Вот тогда и оскандалится — денег-то у него с собой нет никаких, весь общак у Захара.

Глеб понимал, что должен остаться и понаблюдать за чеченцами. Пока барышни-охотницы располагаются у стойки, обсуждают «откат» с барменом, постреливают глазками, прицениваясь к потенциальным клиентам, сами клиенты должны поговорить о деле.

Между собой мужчины разговаривали на родном языке. Ему пришлось зажмуриться, вызвать из памяти то, чего помнить не хотелось — афганский плен. Профессиональный долг заставил сосредоточиться, увидеть обозленные лица, услышать гортанные голоса. Долгие недели среди этих людей научили различать отдельные фрагменты их речи, похожей на чеченскую. Говорить он так и не попробовал, но улавливал смысл услышанного.

— Сегодня расслабляемся по полной, а завтра начинаем действовать. Связной, из местных, черный, сам выйдет на нас. Ты, главное, не пытайся вести переговоры — ничего не поймешь и все испортишь. Тагир уверял, что человек он наш, надежный — мусульманин.

Нетвердой походкой Слепой двинулся к девушкам, перемигивающимся с Ильясом и Захаром. Он шлепнулся на высокий табурет рядом с той, что была потемнее кожей, и попросил разрешения угостить ее французским коньяком. Бармен, естественно, захлопотал, не дожидаясь согласия.

— Я прошу только о компании на полчасика, а в качестве компенсации посылаю этим молодым красавцам по банке моего любимого пива.

Сиверов на ломаном английском с сильным французским акцентом объяснил Ильясу и Захару, что очень не хочет пить в одиночестве. Намеченную ими даму арендует совсем ненадолго, так как уже почти дошел до нужной алкогольной кондиции.

Захар, исполнявший роль переводчика, счел за лучшее не устраивать сцен, тем более, что ангажированная девица посылала ему многообещающие воздушные поцелуи.