Глаза Фемиды

А Костя пошел рассказывать о беседе с Сивовым Лехе Люхнину. Сосед содержанием разговора с милиционером весьма озаботился: весь его предыдущий жизненный опыт напоминал, что следует ждать крупных неприятностей, вплоть до ареста. Что он Жукову и высказал в самых мрачных тонах. Жуков многоопытному Лехе внял и поверил как родному отцу, которого уважал, хотя никогда не видел. Той же ночью с небольшим багажом, в котором лежали и паспорт с трудовой книжкой, он ушел на тракт никем не замеченный. Попутная машина довезла его до города, в котором он, особо не думая, завербовался в химлесхоз добывать живицу, так необходимую народному хозяйству и космической промышленности. Вообще говоря, другой дороги у Жукова не было: на сезонную работу, в роде сбора живицы, брали без штампа в паспорте о выписке с прежнего места жительства. Жуков устроился временно и прижился насовсем. О штампе в паспорте пьющий кадровик химлесхоза постепенно забыл.

А трактор так и остался стоять под окном барака, пока не заржавел окончательно. Объявить его бесхозяйным и оприходовать в собственность сельсовета не удалось, поскольку он оказался собственностью Казахской Советской Социалистической Республики и лишь временно находился на территории РСФСР. Уголовного дела по факту его присвоения возбуждать не стали по той же причине: из-за отсутствия потерпевшего и из-за невозможности доказать факт присвоения и, главное, исчезновения подозреваемого. По ничтожному поводу объявлять всесоюзный розыск Жукова никто и не помышлял. Хищение дизтоплива с колхозного склада колхоз подтвердить отказался, ссылаясь на полный ажур в отчетах и отсутствие самого события. Да если бы и подтвердил, то Жуков всегда мог заявить, что топливо использовал для подвоза стройматериалов для ремонта моста. В общем, не склеилось уголовное дело. Только Жуков об этом не знал и скрывался в лесу, в вечном ожидании задержания и ареста. Поэтому когда за дверями избушки послышался громкий шум мотора, сердце его учащенно забилось от страха. «Добрались и до меня», — решил он и метнулся к двери.

Дверь распахнулась, и в избушку ввалился насквозь окоченевший Колонтаец. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять что это за гость и откуда взялся. Жукову приходилось уже встречаться в лесу со спецконтингентом и особой радости от этой встречи он не испытал. Но все равно, гость есть гость, его привечать следует. Поэтому Жуков отодвинулся от печки и уступил теплое место незнакомцу. «Меня Антоном зовут, — представился гость. — Пусти переночевать, хозяин, а утром я дальше двинусь, докуда бензина хватит». Колонтаец просился до утра, только из-за необходимости как-нибудь завязать разговор и чтобы не завернули обратно на мороз сразу с порога. А куда, в какую даль, он мог поутру проследовать, Колонтаец себе даже не представлял. Однако, как говорят, утро вечера мудренее. Так оно и оказалось впоследствии. «Проходи, гостем будешь, если с добром пришел, — пригласил Костя. — Я вот ужин готовить собрался и думаю, что лучше: борщ или бобы со смальцем. Ты как считаешь?» «Лучше из того и другого вместе, сытнее будет», — отозвался Колонтаец. Костя с ним весело согласился и с этого момента между двумя лесовиками возникло не то, что иногда называют взаимопониманием, а нечто большее, вроде обоюдной симпатии и родства душ.