Гитлер. Неотвратимость судьбы

Однако у Германии было то преимущество, что ее войска могли начать наступление из Южной Югославии, обойти греческие укрепления на Метаксасе и окружить ее защитников, которые сдались после падения Салоников 9 апреля. Прикрывавшие греков британские войска сумели перебраться на Крит. С моря взять остров немцы не смогли, и тогда Гитлер приказал высадить на остров мощный воздушный десант. А после того как Крит был захвачен, боявшийся увязнуть на Балканах Гитлер не решился развить свой успех в Средиземноморье, решив сосредоточить все свои силы на войне с Россией, до которой оставались считанные недели.

Гитлер масштабно готовился к войне и приказал заморозить выполнение советских заказов. Сталин удовольствовался несерьезными отговорками и… продолжал гнать в Германию все, в чем та нуждалась. В своем стремлении сдержать Гитлера он совершенно неожиданно для немцев принял немецкий вариант советско-германской границы от реки Игарки до Балтийского моря, вокруг которой шли бесконечные и ожесточенные дискуссии. В апреле он пошел еще дальше и назначил себя Председателем Совета Министров СССР, в связи с чем Шуленбург писал в Берлин: «Сталин будет использовать свой новый пост для поддержания хороших отношений с Германией». Более того, для поддержания этих самых хороших отношений Сталин намеревался весной 1941 года встретиться с Гитлером. Но из этого ничего не вышло. Для Гитлера он был отработанным материалом.

Ничего не добившись от Гитлера, Сталин решил по возможности ослабить «ось», для чего намеревался заключить пакт о нейтралитете с Японией. «Надо нейтрализовать Германию, — говорил Сталин. — Вместе с тем надо усилить военно-экономическую помощь китайскому народу. Нам надо вести дело на ослабление гитлеровской коалиции, привлекать на нашу сторону страны-сателлиты, попавшие под влияние и зависимость гитлеровской Германии».

Сталин решил сыграть на обиде, которую Япония вынашивала в отношении Берлина из-за тайного пакта о ненападении с Советским Союзом, который стал для нее весьма неприятной неожиданностью.

В апреле 1941 года в Москву прибыл министр иностранных дел Японии Мацуока. К этому времени творцы японской политики уже связали себя явно просматривавшейся связью между тем тупиком, в который они зашли в войне с Китаем, и событиями в Европе. Больше всего их интересовали германо-советские отношения, поскольку уже ясно были видны наметившиеся между Сталиным и Гитлером расхождения.

Гитлер уже вынашивал планы нападения на СССР, и тем не менее Сталин пока еще не видел особой опасности в концентрации немецких войск вдоль западной границы страны. По всей видимости, он, по мнению японских политических аналитиков, все еще питал иллюзии о войне Гитлера на Западе. В какой-то мере они были правы. И все-таки Сталин уже окончательно пришел к выводу, что для избежания втягивания в конфликт сразу с двумя сторонами ему необходимо поддержать инициативы кабинета Коноэ, который снова предлагал начать переговоры.

Сталин явно рассчитывал отвлечь внимание Японии от советского Дальнего Востока и сделать все возможное, чтобы заставить ее вторгнуться в сферу англо-американских интересов в районах Юго-Восточной Азии. Именно поэтому он был готов подписать пакт о нейтралитете в ответ на обязательства Токио передать Москве свои угольные и нефтяные концессии в северной части Сахалина.

С первой же встречи Мацуока попытался уговорить Сталина заключить договор о ненападении, который, по его словам, дал бы Японии столь необходимую ей свободу в войне против США и Британии. А затем предложил «разрешить вопрос, исходя из более широкой точки зрения».

— Если вам понадобится доступ к теплым водам Индийского океана через Индию, — сказал министр, — то, думаю, подобное требование будет встречено нами с пониманием. Окажись порт Карачи в распоряжении Советского Союза, Япония закроет на это глаза. Когда приезжал специальный посланник Генрих Шамер (агент гестапо и будущий посол Германии в Токио), я заметил ему, что если Москве захочется подойти к Индийскому океану по территории Ирана, то Германия должна будет воспринять действия Советов так же, как и мы…

Рассуждая на свою излюбленную тему «устранения англосаксонского контроля над странами Азии и выхода из-под влияния британского и американского капитала», Мацуока очень надеялся услышать от Сталина обещание прекратить помощь Чан Кайши. На что Сталин заметил: он готов терпеть «сотрудничество между Германией, Японией и Италией в решении глобальных вопросов», но в данный момент будет говорить только о проблеме японского нейтралитета, поскольку условия для этого давно созрели.

Затем он выдвинул целый ряд практически неприемлемых для Японии условий, и Мацуока уже собирался домой ни с чем. Но вдруг… Существует две версии того, что было затем. По одной — Мацуока сам согласился на все условия Сталина, по другой — тот вызвал его в Кремль и устало сказал:

— Вы душите меня! — с этими словами Сталин взял себя за горло. — Ну что ж, я готов подписать соглашение о нейтралитете…

Заметив некоторое беспокойство посланника микадо, он улыбнулся: