Гитлер. Неотвратимость судьбы

Более того, все это время Ева жила как на вулкане. Гитлер появлялся когда хотел, потом надолго исчезал, и девушка иногда месяцами жила в томительном ожидании снова увидеть своего высокопоставленного возлюбленного. Не желая, чтобы кто-нибудь заметил его при посещении любовницы, Гитлер приезжал поздно ночью, хотя огромное количество полицейских, которых мгновенно выставляли вокруг дома, не могло не привлекать внимания обывателей. Именно по этой причине Гитлер вдруг перестал посещать Еву.

В один прекрасный день родители Евы отправились на австрийскую границу и с удивлением увидели там в одном из кафе Гитлера и свою дочь.

— Папа, — радостно воскликнула быстро пришедшая в себя девушка, — какой сюрприз! Тут снимают фюрера, и я должна быть рядом с ним. Я должна представить вас ему!

Один американский юрист, который написал книгу о Еве Браун, сделал из этого события настоящую драму. По его словам, мать смущенно молчала, а сразу же обо всем догадавшийся отец отвел фюрера в сторону и заявил:

— Или вы женитесь на моей дочери, или…

Скорее всего, это выдумка. Но такая встреча состоялась на самом деле. Гитлер, которого так не любил Фриц Браун, произвел на него и его супругу самое благоприятное впечатление. Фюрер говорил о прекрасной погоде, похвалил родителей за столь воспитанную и умную дочь и поцеловал фрау Франциске руку. А 7 сентября 1935 года Фриц Браун написал ему письмо следующего содержания:

«Глубокоуважаемый господин рейхсканцлер! Мне крайне неприятно обременять Вас своими личными проблемами, возникшими передо мной как перед отцом семейства.

У Вас, как у фюрера германской нации, разумеется, совсем иные, гораздо более важные, чем у меня, заботы. Но поскольку семья является пусть самой маленькой, зато и самой надежной ячейкой, на которой зиждется благополучие, благоустроенность и достоинство государства, я чувствую себя вправе просить Вас о помощи.

Моя семья в настоящее время фактически распалась, так как мои дочери, Ева и Гретль, переселились в предоставленную Вами квартиру, а меня как главу семьи просто поставили перед совершившимся фактом.

Конечно, я и прежде часто выговаривал Еве, когда она после работы слишком поздно возвращалась домой, ибо я считал и считаю, что молодая особа после напряженного восьмичасового трудового дня ради сохранения собственного здоровья непременно должна отдохнуть в семейном кругу.

Кроме того, я придерживаюсь, наверное, уже несколько старомодного морального принципа: дети должны покидать отчий дом и уходить из-под опеки родителей только после вступления в брак. Таковы мои представления о семейной чести. Я уже не говорю о том, что очень тоскую без моих девочек.

Я был бы Вам в высшей степени признателен, глубокоуважаемый господин рейхсканцлер, если бы Вы с пониманием отнеслись к моей просьбе и в дальнейшем не стали бы поощрять склонность моей пусть даже совершеннолетней дочери Евы к самостоятельной жизни, а побудили бы ее вернуться домой».

Фриц попросил передать письмо Гитлеру Гофмана, однако тот, опасаясь нежелательных для себя последствий, отдал его Еве. Прочитав родительское послание, Ева тут же порвала его, а когда отец поинтересовался, думает ли герр Гитлер отвечать ему, она убедила его в том, что фюрер не хочет делать этого и лучше его не беспокоить. Что благоразумный герр Браун и сделал. А вот копию с отцовского послания, которое со временем стало историческим, Ева сняла, благодаря чему оно и дошло до нас.

Но легче ей не стало. По-прежнему с трудом она привыкала к неожиданным визитам Гитлера, не понимала причин частой смены его настроения — то он был необычайно ласков, то не проявлял к ней никакого интереса, а затем вдруг без видимых причин начинал обижаться на нее. Ева жила в постоянном страхе оказаться брошенной им и тем не менее писала в своем дневнике, что «главное — не потерять надежду, а уж терпению я научусь».

Но это было куда проще сказать, нежели сделать. Довольно часто Ева начинала хандрить, и тогда в ее дневнике появлялись следующие записи: «Как бы мне хотелось тяжело заболеть и дней 8 ничего не знать о нем. Ну почему, почему я должна все это выносить? Лучше бы я его никогда не видела. Я в полном отчаянии. Я теперь постоянно покупаю себе снотворное, хожу полусонная и уже меньше думаю о нем. Хоть бы меня черт забрал. Уж в аду точно лучше, чем здесь».

11 марта 1935 года сгоравшая от ревности Ева целых три часа простояла перед чайной «Карлтон», где Гитлер обедал с известной актрисой Анним Ондрой. И у нее подкосились ноги, когда она увидел, как фюрер вышел из чайной вместе с артисткой и преподнес ей огромный букет цветов.

«Три часа, — записала она в дневнике, — я ждала возле отеля «Карлтон», чтобы затем увидеть, как он дарит цветы Ондре и приглашает ее на ужин. Нет, я нужна ему только для вполне определенных целей. Если он говорит, что любит меня, то это лишь в данный момент. Этим словам такая же цена, как и его обещаниям, которые он никогда не выполняет. Почему он мучает меня и когда же все это наконец кончится?»