Гитлер. Неотвратимость судьбы

26 января 1932 года Гитлер выступил с большим докладом в святая святых промышленников Германии — Дюссельдорфском индустриальном клубе в «Парк-отеле». Его выступлению придавалось большое значение. Об этом говорит тот факт, что на нем присутствовали 300 (!) крупнейших рейнско-рурских промышленных магнатов. Начав с нападок на правительство, Гитлер перешел к угрозе большевизма, который уже потряс весь мир и грозил ему дальнейшими потрясениями. В своей программе он выделил два главных тезиса: установление сильной власти в Германии, которое обеспечит расцвет германской экономики, откроет путь к мировому господству германского капитала и обезопасит немецких промышленников и банкиров от коммунистической угрозы.

— Не немецкая экономика, — говорил Гитлер, — завоевала мир, дав возможность в дальнейшем сформироваться сильному государству, — все было наоборот: государство силы создало предпосылки для позднейшего расцвета экономики…

Эти слова вызвали у присутствующих необычайный восторг, то и дело слышались выкрики:

— Правильно! Совершеннейшая правда!

Что же касается коммунизма, то Гитлер не стал отступать от того, что он говорил на своих собраниях.

— Да, — заявил он, — мы приняли непреклонное решение уничтожить марксизм в Германии до последнего корешка… Сегодня мы определяем поворот в судьбе Германии!

Надо ли говорить, какая радость охватила промышленников при этом известии. Это был настоящий бальзам на раны. «Речь, — писал в книге «С Гитлером — к власти» Отто Дитрих, — оказала на промышленников сильное действие, что особенно ясно выявилось во время последующих месяцев борьбы. Ассигнования на эти выборы сразу же потекли в кассу нацистской партии.

5 января 1932 года Геббельс писал в своем дневнике о плохом финансовом положении партии, но уже 8 февраля отмечал, что «финансовое положение изо дня в день исправляется» и финансирование предвыборной кампании почти обеспечено. И все это вселяло в Гитлера надежду на то, что, если у него не получится с политиками, то ведущие промышленники и банкиры в обиду его не дадут…

Но банкиры банкирами, а что касается Бога, то, в отличие от фюрера, он ничего не знал о своем выборе, и Гитлер снова проиграл.

О своем проигрыше Гитлер узнал в Кобурге, в Баварии, и, по словам Отто Штрассера, «немедля разразился рыданиями, что он делал каждый раз, когда терпел поражение». Но затем он нашел в себе силы сделать хорошую мину при плохой игре и заявил в интервью английской газете «Таймс»:

— У меня не было никакого личного тщеславного желания стать рейхс_ президентом. Я выступил со своей кандидатурой против Гинденбурга по одной-единственной причине: потому, что та система, которую мы хотим разбить, пользуется его авторитетом и популярностью…

И если он все же рыдал, то напрасно. Возможно, все случившееся с ним и было трагедией, но трагедий оптимистической. Никто не верил в победу Гитлера, но, в отличие от националистов, которые не выдвинули кандидата, и коммунистов, чей электорат уменьшился на миллион голосов, убежденность Гитлера превратила его поражение в триумф. Он набрал еще два миллиона и приказал готовиться к выборам в землях. До них оставалось всего две недели. И Геббельс с готовностью воскликнул: «У нас нет времени на передышку!»

Выборы президента показали, что число его сторонников удвоилось и достигло приятной во всех отношениях цифры в 14 миллионов. Теперь Гитлер очень рассчитывал на волне успеха отобрать власть у коалиции социал-демократов и центристов в Пруссии, которая являла последний оплот сил Веймарской республики. Пруссия была самой большой землей Германии, и, перефразируя печально известный лозунг штурмовиков, можно было сказать: «Тот, кто владел Пруссией, владел всей Германией».

Однако совершенно неожиданно для Гитлера правила игры изменились. Зимой 1931-1932 годов участились битвы между штурмовиками и коммунистами. Постоянно ходили слухи о подготовке нацистов к захвату власти, гессенская полиция обнаружила в штаб-квартире НСДАП в имении Боксгейм документы, которые неопровержимо доказывали, чем собирались заняться тамошние национал-социалисты в случае выступления коммунистов. Государственная власть должна была сразу же перейти к СА, все доходы подлежали конфискации, частные доходы временно отменялись. Так называемые «боксгеймские» документы буквально пестрели такими фразами, как «подлежит расстрелу и смертной казни».

Руководители местной партийной организации не стали отрицать очевидного, но в то же время категорически заявили, что все эти планы составлялись без ведома мюнхенского руководства, тем самым ударив по Гитлеру, который неоднократно заявлял, что ничто в партии не совершается без его ведома. И теперь правители страны задавались вполне естественным вопросом: а не лежат ли подобные планы, составленные без ведома лидера партии, и в других местных организациях?