Гитара или стетоскоп?

Балтус замолкает. Девочка оглядывается на него через плечо, в ее взгляде — ожидание. Он продолжает:

— И вот лежит он, жалобно чирикает под яблоней. Лежит, постанывает от боли, потому что ножки у него переломаны. Воробьи-родители еле-еле донесли свое воробьиное чадо до гнезда и вызвали птичьего врача. Врач наложил на ножки нашего воробушка шины, а родители принесли ему самые изысканные сладости, какие только могли найти. Совсем скоро воробушек выздоровел. К этому времени, его братья и сестры выучились летать и покинули родное гнездо. Нашему воробышку тоже нужно было научиться летать, да побыстрей, но он очень боялся, и совсем не верил в свои силы. Что, если он не полетит, а снова упадет на землю? Весь взъерошенный, он пугливо сидел на краю гнезда и, как ни уговаривали его родители и птичий врач, никак не мог отважиться взлетать. И вот тогда они втроем взяли его под крылышки и полетели вместе с ним, а потом, в воздухе, отпустили. И — о, чудо! — он полетел, да еще как здорово, он ни за что и никому не поверил бы, если бы ему сказали, что он может так здорово летать. А как мастерски он потом приземлился! На земле он отдохнул, но совсем чуточку, и решил немедля взлететь снова, ведь ему очень хотелось узнать, получится ли у него, когда ему никто не будет помогать. С тех пор прошло время, и он стал настоящим асом, летает даже выше и быстрей голубей.

Пока Балтус рассказывал Кристине историю о воробье, они успели объехать вокруг больницы и теперь снова оказались у куста с сиренью.

— Жаль, — говорит он, — мне уже пора на свою работу, если ты хочешь, завтра я приду снова.

Он уходит, а девочка смотрит ему вслед, пока он не исчезает в здании больницы.

И вторая половина дня проходит очень быстро. Балтус радуется предстоящему вечеру, ведь он проведет его вместе с Симоной и Ниной.

В его жизни не было еще такого вечера, когда бы он так сильно ждал следующего дня, чтобы с такой надеждой спешил домой, разве что когда они вместе с отцом разыскивали сокровища.

Пока он занимается однообразной работой на кухне отделения, у него есть время подумать о том о сем. И на что же направлены его мысли? О чем или о ком он думает? Не о Тимбукту, не о Гарри и его ансамбле — все его мысли так или иначе связаны с Симоной.

С ней он о многом может говорить, их мысли и чувства часто совпадают, и все-таки: каждую ночь она спит внизу, а он на чердаке. Чувство Балтуса к Симоне больше, чем дружба. Он восхищается ею, потому что она, как ему кажется, все может преодолеть одна без чьей-либо помощи. Часто он ловит себя на мысли, как хорошо было бы жить всегда, долго-долго, вечно вместе с Симоной и Ниной. Но он не отваживается сказать ей, что ему хотелось бы большего, чем только дружить с нею. Он боится, что навязчивость может испортить то, что теперь связывает их.

Теперь его проблема зовется Симоной.

«Начистоту поговорю с ней, только не завтра и не послезавтра, может быть, в воскресенье», — решает он.

И вновь вторая половина дня, «час Кристины».

Балтус захватил сегодня гитару. Когда он собрался было спрятать гитару в шкаф, в дверях неожиданно появилась дородная Гизела.

— Ага, так вы, значит, намерены дать сегодня концерт? Но сначала, мой милый, освободите и вымойте ночные горшки, нарисуйте график температур, разнесите… Словом, все, как вчера.

Ее тирада показалась ему не очень дружелюбной, и он клянет себя за то, что не оставил гитару внизу у вахтера.

— Хотите сыграть что-нибудь вашей маленькой подруге, когда встретитесь с нею в парке после обеда? Идея, надо признать, неплохая!

После этих слов Гизелы Балтус понял, что злился совершенно напрасно. И время до обеденного перерыва пролетело незаметно. Завтрак, мытье посуды, обед, мытье посуды, графики температур…

Балтус идет в парк, за спиной у него гитара. Кристина сидит в каталке на привычном месте, но каталку свою повернула так, чтобы можно было увидеть, когда появится Балтус. Балтус еще издали приветливо машет ей рукой.

— Догадайся, что я принес с собой?

Девочка наклоняет голову чуть набок, кажется, хочет заглянуть ему за спину. Тогда он одним движением выбрасывает руку с гитарой. Кристина удивлена.

Балтус садится рядом с каталкой на траву. Больные, прогуливающиеся по парку, смотрят на них с явным любопытством.

Балтус поднимается и кладет гитару Кристине на колени.

— Придержи ее чуток, мы заедем с тобой за сирень, а то зрителей чересчур много.

Он наигрывает мелодию, всего несколько тактов, потом спрашивает:

— Тебе это знакомо?

Кристина не отвечает, и Балтус поет:

— Жили на свете принц и принцесса…

Девочка слушает, смотрит, как бегают по струнам его пальцы.

— Ручей был чересчу-ур глу-убо-окий…

Тихо-тихо, едва шевеля губами, девочка напевает вместе с ним.

Сыграв эту песенку, Балтус кладет гитару на траву и спрашивает:

— Еще что-нибудь?

Кристина кивает.

Балтус напряженно думает, не пришла ли минута, когда можно предложить Кристине сделать первый самостоятельный шаг.

«Нет, терпение, друг, терпение, только после того, как она действительно заговорит, я попытаюсь».