Гитара или стетоскоп?

— Порой кажется, ну вот это или то важно. А важно все! К сожалению, я редко когда твердо знаю, что вернее, нужнее, правильнее.

— Так завтра уезжаешь? — с неумолимой прямотой снова спрашивает Симона. Хитроумный ответ Балтуса не произвел на нее ни малейшего впечатления. Во всяком случае, так кажется.

— У тебя есть лучшие варианты?

— Не исключено.

— Какие же?

— Потом.

Они обходят замок вокруг. Дистанция между ними сократилась. Иногда их руки как бы невзначай соприкасаются. Когда это произошло первый раз, оба резко отдернули руки. Когда в третий или четвертый раз, Балтус берет ее за запястье, не отпускает. Она не сопротивляется.

Так идут они домой, и только у калитки Балтус мягко отпускает ее руку. На цыпочках проходят в комнату, чтобы не разбудить Нину. Симона включает настольную лампу и опускается в кресло. Балтус садится напротив на кушетку.

Пока Симона так и не ответила на его вопрос. Балтус напоминает:

— Так что это за лучший вариант?

— Уже забыла.

— Правда?

— Нет.

— Тогда скажи.

— Ну, так и быть! Ты мог бы поработать у нас в больнице. Неделю или две.

— Ты считаешь, это возможно?

— Почему же нет? У нас сейчас работает много абитуриентов. И, представь себе, почти все фантазеры…

— Я для тебя тоже, наверное, фантазер, потому что обязательно хочу стать врачом?

— Может, и так.

Нина что-то бормочет во сне и беспокойно ворочается. Симона встает и идет за шкаф.

Балтус подвигается ближе к середине кушетки, в очередной раз загадывает: «Если она, когда вернется, сядет не в кресло, а ко мне на кушетку, тогда…»

Симона выходит из-за шкафа. На мгновение останавливается как бы в нерешительности. Балтус весь в напряжении.

— Мне кажется, у нас осталось еще немного вина. Хочешь?

Он кивает, у него пересохло в горле, кажется, будто он целые сутки ничего не пил.

Она уходит за бутылкой и бокалами. Пока ее нет, Балтус еще чуть-чуть подвигается поближе к креслу. Так больше шансов, что она все-таки сядет на кушетку.

Куда она сядет? На кушетку или в кресло?

Она возвращается, поровну разливает оставшееся вино по бокалам, идет к креслу и садится на край кушетки. Садится так, что между Балтусом и ею остается еще так много свободного пространства, что там могла бы поместиться толстенная тетка.

— Расскажи мне об отце Нины.

— Зачем?

— Ну, так, интересно… Почему вы не поженились.

— Он хотел, а я нет. — Она отпивает из бокала.

— Ах, так.

— Странно, да?

— Да как сказать.

Балтус тянется к своему бокалу и сокращает как бы невзначай расстояние, разделяющее их.

— Как это ни тривиально, может быть, звучит, но была действительно великая любовь, во всяком случае, с моей стороны. Он был первой бит-звездой Шверина и всего округа, играл здесь в лучшей группе. За ним все девчонки бегали. Когда он стал дружить со мной, я радовалась, как Снежная королева. Я считала, что мне привалило великое счастье. Так продолжалось некоторое время. Но все вдруг изменилось, когда я забеременела. Я уже не могла ездить все время с группой, а у него каждый вечер появлялась новая подруга. Сначала я в это не хотела верить, но потом он очень долго просто не приходил. А потом несколько раз я видела его с разными девушками. И я поставила точку. Я, не он. Это была не ревность, нет, я чувствовала себя обиженной, оскорбленной.

Дома, конечно, было ужасно много крику, ведь мне не было тогда и шестнадцати. Мои родители, да и его тоже, хотели, чтобы мы обручились, потому что считали, из-за ребенка мы позже все равно ведь поженимся. Они считали! А он клялся, что станет другим и что, разумеется, он давно решил на мне жениться, как только мне исполнится восемнадцать. Мой отец уговаривал меня, надо же, мол, все-таки понимать, что молодому барану необходимо «выгуляться» перед семейной жизнью, и лучше до женитьбы, чем потом. Я сказала: нет!

Симона залпом выпивает свое вино.

— А что он делает сейчас?

— Вот уже год как в армии. В первые месяцы писал каждую неделю. Я ответила только на первое письмо, сообщила ему, что между нами все кончено. Все письма, которые приходили после, я выкидывала не читая. Дома каждый день с утра до вечера меня пилили, пилили. И я уехала, С тех пор живу у Моники. Если повезет, то через три-четыре месяца получу маленькую квартиру.

Балтус уже не сокращает расстояние между собой и Симоной.

Покуда она рассказывала, он чувствовал, как тает между ними дистанция, не та, что измеряется сантиметрами, а внутренняя.

— А ты всерьез говорила, что я мог бы поработать у вас в больнице?

— Если ты действительно хочешь, можно устроить. Я поговорю завтра с нашим начальником отдела кадров. Ты можешь встретить меня в десять часов, я скажу тебе, каков результат. Согласен?

Еще бы он не был согласен.

Симона убирает со стола.

Еще час назад Балтус совершенно иначе представлял себе этот вечер.

Он прощается и идет наверх в свой неудобный ночной лагерь.

12

О, если б человек заранее знал, верно он поступает или делает ошибку.

Что, если завтра все пойдет удачно и я смогу работать в больнице? С одной стороны, это весьма полезно, мне действительно интересно посмотреть, как функционирует больница.