Гипсовая судорога

«Именно так, — лихорадочно соображал Дмитрий. — Он боялся, что я проявлю свободу воли. И запудрил мне мозги, закрутил макитру дурную…»

— Дмитрий Маркович, — в голосе Людмилы Игрищевой появились перламутровые переливы.

«…Я могу одолеть его! Пусть он трижды Хронос или Хренос, или кто там ещё!».

— Дмитрий Маркович! — по интонации можно было понять, что не привыкшая к невниманию Игрищева надула губки, как капризный ребёнок.

«А я, глупец этакий, поддался на провокацию! Упустил такую девушку! Предал её! Отдал грязному чудовищу!».

Дмитрий царапнул одеяло, которым был прикрыт кожух и застонал.

— Что такое? — тревожно спросил водитель.

— А? Что? — очнулся Дмитрий. — А… Судорога ногу прихватила.

— Ну, это ничего. Это пройдёт, — с облегчением заметил шофёр. — Носок на себя потяните — и всё пройдёт.

И всё пройдёт… Дмитрий печально улыбнулся в темноту. Если бы, действительно, от подобной манипуляции могло пройти всё.

Он послушно нагнулся и потянул за носок.

— Больше не болит? — с чрезмерной заботливостью осведомилась Игрищева.

— Может быть… Благодарю вас.

— Хорошо, — подытожила Людмила.

Она сверкнула белками глаз. Затем влажно блеснули зубы в едва угадываемой улыбке. В салоне будто посветлело. Людмила просунула голову в окошечко и спросила интимным полушёпотом:

— Что вы, доктор, завтра делаете? После дежурства?

— Я? — вздрогнув, переспросил Дмитрий Маркович.

— Ну, да! Вы!

Водитель, которому скрытый смысл всех игрищевских манёвров был хрустально ясен, не удержался.

— Что, что… Спать будет… С этой… — он сделал многозначительную паузу.

Игрищева в крайнем возмущении вдвинулась в глубину салона. Дмитрию показалось, что уши его начинают светиться. А циник и охальник Фёдор Степанович как ни в чём не бывало закончил:

— …С открытой форточкой.

Игрищева фыркнула.

— Стыдно! В вашем-то возрасте, Фёдор Степанович, стыдно такое говорить!

— Ох, красавица ты моя южная, в моём возрасте только поговорить и осталось.

Дмитрий сделал вид, что забыл о вопросе фельдшерицы. Но Людмила оказалась довольно настырной.

— Так что же, доктор?

— Знаете ли, — Дмитрий сделал паузу, надеясь, что в голову придёт какая-нибудь спасительная мысль. Мысль не приходила. Пауза затягивалась, и Дмитрий ляпнул первое, что пришло в голову: — Знаете ли, завтра я уезжаю в город. Мне сказали, что в Кивамени в медкниге что-то новенькое появилось.

И тут же сообразил, что хочешь — не хочешь, а в город теперь придётся уехать. Очень вероятно, что настырная Игрищева придёт самолично проверять, дома он или нет.

Машина вышла на «финишную кривую». Дмитрия бросило на дверцу, затем на кожух. Машина завизжала тормозами. Пронзительный звук этот был похож на вопль поросёнка, посаженного в мешок. Водитель и медики по инерции разом поклонились зданию скорой помощи и засовались на сиденьях, выбираясь наружу.

Игрищева, проходя мимо Дмитрия Марковича, задела его, будто невзначай, бедром и многозначительно промурлыкала:

— Завтра в город едете. А послезавтра — свободны?

Дмитрий, всё ещё ощущая прикосновение, дрогнул и ответил:

— Завтра? Завтра… Ну что же, может быть. Посмотрим.

Вызовов больше не было. Дмитрию не спалось. Он ворочался на свирепо скрипящем кресле, вздыхал, «считал слонов», снова вздыхал. Наконец, не выдержал — встал, надел халат и на цыпочках направился к выходу.

Бдительная Вислогуз заметила его из диспетчерской и сонно, больше обычного растягивая слова, поинтересовалась:

— Куда это вы, доктор, в такую рань? Ещё и кот не женился.

— Да так. Воздухом подышать.

Уже светало. Бессонные чёрные птицы трудно пробирались в сплошном осеннем небе. Деревья на холме возле скорой за ночь оголились ещё больше. Стволы их жёлтым конусом окружали опавшие за ночь листья.

А ещё дальше — за деревьями — пробиралась к приёмному отделению нелепая фигура в затрапезном пиджачке и картузе блинчиком. Хронос? Кажется, он… Хронос! Кто-то говорил, что Хронос всегда следует за Той, от которой клубника лучше растёт. Значит, надо идти за ним. Если идти за ним, можно найти её!

— Э-эй! — крикнул Дмитрий и, испугавшись собственного голоса, обернулся.

Кажется, Вислогуз ничего не услышала. Дима торопливо сбежал по ступенькам и бросился наперерез Хроносу. Ещё немного — и он настигнет его. Но Хронос каким-то образом ухитрился завернуть за угол раньше, чем подоспел Дмитрий Маркович.

Запыхавшись, Дима подбежал к углу стационара, осмотрелся. Хронос был уже на вершине холма возле инфекционного отделения.

— Стой! — страшным голосом заорал Дмитрий, забыв о всякой осторожности.

И, о удивление, Хронос остановился и оглянулся.

— Я ведь предупреждал, — донёсся его голос, совершенно не ослабленный расстоянием.

— Подождите… Я сейчас… Я уже… — сквозь частое дыхание приговаривал Дмитрий и, наклонившись, что было сил бежал вверх по склону.

Вот и вершина холма. Перед ним была стена инфекционного отделения, поросшая тёмно-зелёным мхом. До верхнего края её можно было дотянуться рукой. Дима глянул вправо, влево, затем обошел вокруг «инфекционное отделение». Хроноса нигде не было.