Gilded Lily: Lily Safra: The Making of One of the World's Wealthiest Widows

Трудно поверить, что такой суеверный человек, как Сафра, не знал истории здания и сходства семьи Нокс с его собственной, прежде чем начать процесс превращения таунхауса в свой показательный банк на Манхэттене. Здесь находилось место, где Эдвард Нокс, недавно прибывший из Женевы, был полон решимости стать успешным. И вот Эдмонд, перемещенный ливано-бразильский женевец, спустя шесть десятилетий решительно настроен покорить финансовый мир.

"Он знал об истории здания Нокса больше, чем я", - говорит Эли Аттиа, архитектор, которому позже поручили спроектировать пристройку к зданию. "В том районе не было банков, но Эдмонд был умнее большинства застройщиков, и у него было свое видение".

Какими бы ни были причины, побудившие его купить здание Knox Hat Company, таунхаус на Пятой авеню, 452, подходил ему идеально. Тем не менее он потратил 2,5 миллиона долларов на переоборудование торговых площадей под банк, демонтаж мезонина, установку окон из листового стекла и деревянных панелей, а также украшение вестибюля антиквариатом эпохи Людовика XIV, который он стал заядлым коллекционером. Обновленный вестибюль Republic был, без сомнения, самым роскошным среди всех банков Нью-Йорка того времени. На девятом этаже Аттиа создал небольшую квартиру с местом для отдельной комнаты камердинера Эдмона. Позже, когда он стал еще более успешным и его процветающий бизнес перерос пределы десятиэтажного здания, Эдмонд поручил Аттиа пристроить к первоначальному зданию сверкающую стеклянную башню, а для себя - роскошные апартаменты площадью 13 000 квадратных футов на двадцать девятом этаже.

Его формула успеха мало чем отличалась от тех времен, когда он работал в Женеве. Он по-прежнему прославлял консервативную формулу банковского дела, которой научился у своего отца: "надежность, серьезность, упорный труд, осторожное кредитование и контроль над расходами".

"В жизни можно рискнуть, но не в банке", - любил говорить Эдмонд своим помощникам. "Банк - это не игровая площадка. Банковское дело - это консерватизм. И он остается неизменным уже несколько тысяч лет".

В Нью-Йорке, как и в Женеве, он предоставлял свободу действий клиентам, состоящим из богатых беженцев-сефардов и королевских семей из Саудовской Аравии и Персидского залива, многие из которых на протяжении многих поколений работали в банках Safra Frères.

Но ведение бизнеса в Америке заметно отличалось от ведения бизнеса в других странах мира. Во-первых, Эдмонд, не любивший средства массовой информации, считал, что ему нужно быть более публичным, чтобы добиться успеха, как он хотел. Именно поэтому ему нужно было открыться с размахом. Он сказал своим друзьям, что относительно неизвестный смуглый ливанский банкир с густыми бровями не пройдет проверку среди нью-йоркской элиты с их гарвардскими родословными и связями с кланом Кеннеди.

Поэтому на торжественном открытии банка, состоявшемся холодным январским утром 1966 года, Сафра позаботился о наличии всех элементов, которые заставили бы жителей Нью-Йорка обратить на него внимание. Роберт Кеннеди, младший сенатор от Нью-Йорка, перерезал желтую ленточку, официально открывая новейший банк города, и смешался с новыми сотрудниками и организаторами, которые были известны в деловых и юридических кругах Нью-Йорка. Среди них был известный адвокат Теодор У. Хеель, посредник во многих нью-йоркских трудовых спорах, имевший тесные связи с демократической политической машиной города. Хеель, имевший огромные связи во властных кругах Нью-Йорка, стал новым председателем совета директоров Republic, хотя его полномочия были номинальными. Питер Уайт, бывший старший вице-президент Manufacturers Hanover Trust Company и новый президент и главный исполнительный директор Republic, также присутствовал на перерезании ленточки. В статье New York Times, рассказывающей об открытии банка, Эдмонд упоминается почти вскользь и описывается как "ливанский банкир, семья которого контролирует 36 процентов акций нового банка".

Конечно, Эдмонд, ненавидевший публичность, не возражал против мимолетного упоминания в третьем абзаце статьи в New York Times, где говорилось о том, что первоначальный капитал банка - 11 миллионов долларов - был самым большим среди всех частных коммерческих банков в истории США.

Тем не менее, газета скептически оценивала шансы банка на успех: "Republic, конечно, будет пигмеем среди банковских гигантов Нью-Йорка", - отметил репортер New York Times, добавив, что активы крупнейшего из них, Chase Manhattan Bank, на конец 1965 года составляли 15,3 миллиарда долларов.