Гидра из Лерны

– Огонь не приманит ее?

– Твой голос ее тоже приманит. Лучше знать самому, когда стоит ждать незваных гостей. Ты знаешь, что нужно делать?

– Помогать тебе в битве.

– Неверно. Нужно спрятаться за самым огромным деревом в этом мерзком болоте и выбегать лишь для того, чтоб прижигать отрубленные головы этой гадине.

Ясон не был ни в одной битве, ни разу не убивал, ни разу не был ранен или от смерти на волоске, но обида захлестнула его.

– Иолаю ты говорил то же самое? Прятаться за твоей широкой спиной или еще лучше – за юбкой матери? Так вот, у меня нет матери, Геракл.

Геракл сурово на него посмотрел.

– Я говорил Иолаю и это, и что он зря увязался за мной, и чтобы он ждал меня на окраинах Лерны. Я был так счастлив, что он меня не послушал.

Юноша хотел улыбнуться, но вдруг подумал, что воины накануне смертельной схватки не улыбаются.

Тропинка становилась все уже, она начинала отчаянно петлять, скрываться, будто играла с путниками, смеялась над ними, под конец она просто исчезла, и оба они стояли посреди влажной буро-зеленой травы. Сладкий запах снова осел тонкой пленкой на горле. Ясон закашлялся.

–Тише.

Геракл огляделся, пытаясь увидеть что-то вдалеке среди тонких струек тумана и пара, поднимавшихся от болотных кочек. Их факелы были теперь не больше, чем болотные огоньки, что зажигаются летними сумерками и заводят странников в топь. Ясон даже поднес к тусклому пламени руку, но оно обожгло его также сильно, как и за пределами гибельной рощи. Тяжелое марево снова густыми клубами вилось в голове, а в легкие, казалось, натолкали сухой соломы, пуха и пыли, будто в них свила гнездо какая-то нелепая птица. Птица ощипанная, больная и со слепыми глазами, она ворочала своими голыми недоразвитыми лапами без когтей, словно пыталась вытолкать из гнезда своих же птенцов. Юноша с силой ущипнул себя за ладонь, вонзил ногти поглубже. Отвратительное видение покинуло мысли. Геракл оглянулся и протянул ему флягу с водой.

– Держи, – тихо проговорил он, еле разжимая губы. – Смочи лицо, но не пей. Мало хорошего, если весь тот смрад, что осел в твоем рту, пойдет дальше.

Вода была все еще ледяная, они пополнили запасы на рассвете у ручья, что тек в сторону моря, Ясон промыл глаза, смочил шею и щеки, набрал в рот и еле удержался оттого, чтобы ее проглотить. А повсюду, как и в первый раз, только пар да буро-серый мох, мутная вода смрадного болота без единой живности в ней. Чем же питается гидра из Лерны и нужно ли ей это вообще.

Лерна была прекрасна и плодородна, и девять ручьев текли со всех концов к ней, чтобы наполнить глубокое озеро с кристальной и морозно-холодной водой.

– Она там.

Геракл легонько похлопал его по плечу. Ясон увидел в клубах тусклый блеск чешуи, бесшумные круги по воде, такие плавные, скользящие щупальца, будто не в мутном болоте жила она, а в масле, густом и прогорклом. Все ее головы были слепые, одна дремала над водой на поваленном дереве, другие еще лежали под илом.

«Как мы поймем, какая из них бессмертна?» – хотел спросить Ясон, но понял, что для него бессмертна любая из девяти и что сам бы он никогда не отважился выйти на бой. А для его спутника сейчас не было ни его, ни его никчемных факелов, что походили на свечку. Не было и двухсот лет мертвого сна, и давно почившей жены, что отравила его по незнанию. Для него эта битва никогда не кончалась, и он рубил и резал, рубил и резал, а где-то на горизонте, как и все двенадцать подвигов назад, отчего-то маячила глупой надеждой мечта о прощении и покое. И она извивалась, шипела, пищала так, что закладывало уши и внутри что-то рушилось. Много странной белесой крови и едкой желчи. Кастор был прав, подвиг – это грязь, это не про надеть самый блестящий доспех. И в этот самый момент, когда он стоял по колено в болотной жиже, крови и слизи, Ясону отчего-то перестало быть страшно. Осталось лишь одно – колоть извивающуюся плоть и прижигать там, где отрезано. Факел не тух, смола плавилась и капала в воду.

Четыре головы уже лежали в воде, и слепые глаза закатились. Осталось еще четыре, что они могут убить, и одна, чей взгляд, по легенде, никогда не потухнет. Он рубанул с плеча, и пятая грузно упала обратно в болото. Раздался пронзительный визг ее верных сестер. Его первое сраженное чудище, ну или хоть часть от него. Даже если он погибнет через пару мгновений, он этого сейчас не поймет, настолько казалось все сном. Еще взмах, на следующий слетело две головы – и она теперь стоит перед ними, огромная бело-серая туша, хвост истерично мечется, поднимая пену в мутной воде. Девять шей, и голова на одной из них, возвышается и точно смеется. Она наклонилась так близко к Гераклу, приблизила к нему свою мерзкую морду. Ее ноздри жадно втянули воздух – просто ли зверь она и есть ли у нее понимание, кто стоит перед ней, и отчего это так ее забавляет. Ясону почудилось, что на мгновение бельмо исчезло с ее тусклых глаз.

– Режь ее! – крикнул он, хотя это было ненужно.