Гидра из Лерны

Скоро уже ворота города, и они проходили мимо ночных гаваней. В тишине и темноте раздавался мерный стук молотка. И никто не кричал из окон домов, никто не просил прекратить. Ясон напряг зрение и вгляделся во мрак. В лунном свете на палубе одного из кораблей сидел старик и методично заколачивал гвозди в корму. Он напевал что-то себе под нос, бессмыслицу на чужом языке, Ясон никогда не слышал такого, но моряки бывают в разных землях и слышат разных людей.

– Кто это? – он негромко спросил Полидевка. Отчего-то странный спартанец с благословением Зевса казался ему мудрее всех прочих, хотя тот был таким же юным мальчишкой и здесь просто гостем. – Почему его не прогоняет народ, ведь он шумит по ночам?

Царевич посмотрел туда, куда указывал Ясон, на корабль, на старика, на луну в отражении вод.

– Это старый Аргос, – ответил он. – Говорят, безумный старик, полжизни потратил на то, чтобы построить самый огромный и прекрасный корабль, да так и не бросил эту затею. Всем говорит, что ему помогает Афина и что скоро он достроит его. Когда он был молод, в него и камнями кидали, и жаловались страже Иолка – теперь уже всем надоело, пусть шумит, все привыкли. Какую бы махину он ни отстроил – она никогда не коснется воды, никогда его до нее не дотащат. Только не говори о том старику. Он либо заплачет, либо швырнет в тебя молотком. А корабль и вправду хорош.

Они прошли мимо него, силуэт старика высоко на корме стал лишь темным пятном на фоне лунного света. «Арго» было высечено на его боку и залито блестящей смолой. Если строишь корабль всю жизнь, может и нет гордыни в том, чтобы назвать его своим именем. Ясон потер затекшую шею, он устал смотреть вверх. Дворец с золотой крышей остался далеко позади, прошлая жизнь и того дальше. Видел ли этот одинокий старик Афину, если считает, что она ему помогает?

– Я ничего не знаю о кораблях, – смущенно признался он Полидевку. – Но я бы хотел, чтобы этот все же коснулся воды.

Спартанец без насмешки улыбнулся ему.

– Ты знаешь, наверно, я тоже.

– Мы пришли.

Кастор стоял возле южных ворот и ждал теперь остальных. Только в полдень они с Гераклом пришли в этот город, за полночь же они опять отправляются в путь.

– Пришла пора прощаться и желать вам удачи. У вас хорошее снаряжение, и наверняка олимпийцы смотрят на вас. Не думаю, что вам суждено умереть. Мы ждем вас здесь еще дюжину дней. Возвращайся, Ясон. Мы с братом ждем не дождемся увидеть лицо царя Пелия, когда ты все же вернешься назад. Это будет отменная шутка, а здесь давно не смеялись.

Оба близнеца неловко похлопали его по плечу, кивнули Гераклу. Ясону стало чуть легче. Должно быть, в том мире, где «Арго» коснется воды, где сбудется мечта старика – там и Кастор с Полидевком друзья ему, а он сам взаправду царевич.

– Лучше ты, чем твой дядя, – Полидевк протянул ему в дорогу свою флягу с кислым вином. – Если хоть кому-то из богов есть дело до смертных, оно так и случится. Прощайте.

Ворота его царства захлопнулись за ними так же быстро, как и открылись.

***

Они шли по той же дороге, что и в Иолк, и Ясон снова еле поспевал за быстрым шагом Геракла. Ходить в снаряжении он не привык, и под кожаным нагрудником было жарко до ужаса. Но воины не жалуются и не причитают. Далеко идти не придется, всего до полудня, и Ясон не знал, радует его это или, напротив, страшит. Геракл поднял его с рассветом – ночью идти не безопасно, даже при полной луне – и за это утро он успел трижды пожалеть, что покинул рощу Хирона. Он смотрел в широкую спину героя и старался не отставать. Что ж, если Геракл победил ее единожды, то победит и дважды, и трижды.

– Ты не думаешь, что у нее могло вырасти за это время не девять голов, а, к примеру, десять и больше?

Если он может сегодня погибнуть, то надо успеть выговорить все слова, что ему отводились прежде на этой земле. Даже если это будет и полная глупость.

– Сколько ни будет, все наши.

Юноша спорить не стал. Солнце нещадно пекло затылок.

– Ты ведь знаешь, зачем Пелий отправил тебя на охоту за гидрой?

Ясон поднял голову от своих старых сандалий. Геракл редко с ним говорил, и юноша изрядно робел рядом с ним. Если в своих еще по-детски наивных мечтах он мог думать о дружбе с спартанцами, то Геракл до сих пор был чем-то далеким, могучим, суровым, почти нереальным. Разве что тогда, когда он прижимал к груди старый и пыльный доспех, он показался ему человеком, которому горестей выпало гораздо больше, чем радостей, но которые его не сломили.

– Он сказал, что согласен назвать меня перед народом наследником, если я спасу его город. У него нет ни жены, ни детей, он сказал, что разумно…