Гештальт

За несколько лет с Сенсеем Димон научился обращаться с фугу вертуозно. Его приглашали на работу в лучшие рестораны Киото и Токио и очень хорошо платили. А потом Димон вернулся в Россию. В его стране появились люди, которые захотели попробовать уо.

Димон не был в России больше десяти лет, мать изредка звонила ему по скайпу, рассказывала о чем-то, но рассказы эти в душе Димона не находили отклика. Теперь же Димон испытывал культурный шок, обычный для его жизни. Ресторан был японский, чопорный и щепетильный. Продукты доставляли самолетом рано утром и каждый день, прямо из Японии. Фугу заказывали редко, почти всегда селекционную, без яда.

Но сегодня был особый день. Поступил заказ, и из Японии доставили настоящую ядовитую фугу-уо.

Ночью Димону спалось плохо, снились рыбы, отец, белая царица, манхеттенский друг Фоа, который умер от передозировки, Сенсей и седой священник Елистрат. Елистрат крестил Димона со словами: «Ума палата, а ключ потерян». Под утро приснилась бабка и грозно спросила: «Кто сказал продавать дедовы медали?»

Встал рано, достал новый чёрный фартук и крахмальный колпак, долго застёгивал пуговицы на белой рубахе. Позвонил матери, сказал, что приснилась бабка и спросила про медали. Мать зевнула и равнодушно ответила: «Погода поменяется».

Опять осень. Такое впечатление, что в России Димон бывает только осенью.

Вчера Димон позвонил в ресторан и заказал фугу.

Сейчас Димон лежал на рисовых мешках, пустой стаканчик валялся на полу. Паралич уже прошёл, фугу-уо была хороша – настоящая. Димон встряхнул мешки с рисом, чтобы помощник-японец не заметил помятостей – это церемония, и отправился в уборную.

О начале рабочего дня известил буддийский гонг. Димон вынес в зал два вида закусок, миску с рисом, сакэ и коронное блюдо – тонко порезанные, почти до состояния чипсов, кусочки смертоносной фугу-уо.

Так не делай, если не уверен.

Димон был уверен.

Светка

Луна сегодня была убывающая.

Это означало, что можно стричь волосы, ногти, они долго не будут отрастать, нельзя давать денег в долг, потому что не вернут. Светка не собиралась делать ни одного, ни другого, ни третьего. Она хотела отрастить длинные волосы и делать прически из косичек, ногти тоже хотелось длинные, чтобы не наращивать, а денег у Светки и вовсе не было. Светка работала в библиотеке, какие уж там деньги. Кроме всего прочего, начинающийся день полагался быть непочинным. Светка и сама толком не знала, что это такое, но в её семье всегда педантично высчитывался такой день на каждую неделю месяца. Традицию завела какая-то родственница, и с тех пор правил непочинного дня неукоснительно придерживались все женщины в Cветкиной семье. Непочинный день всегда начинался ближе к обеду, не полагалось начинать никакого нового и важного дела, пробовать неизвестного блюда, пить непочатую бутылку вина, заводить друзей, зачинать детей. Но Светке приходилось соответствовать вызовам будних дней и работать, поэтому многое из запрещенного приходилось негласно нарушать, вот сегодня она должна была начать инвентаризацию.

Светка надела мышиный складской халат.

Надо было пересмотреть библиографию, формуляры, найти самые востребованные экземпляры книг и снять с полок давно забытые читателями, поставить тележку на рельсы, проехаться между стеллажами, складывая горками пыльные обрезы давно нечитаемых книг. Читали сейчас совсем мало: школьники по программе, остальные спрашивали тонкие замусоленные детективы или разрекламированные бестселлеры. Иногда появлялись странные личности и спрашивали что-нибудь эдакое, тогда Светка бежала в хранилище и начинала судорожно выискивать требуемое. Недавно вот пришёл какой-то парень и спросил Салтыкова-Щедрина, всё собрание сочинений. Светка на тележке вывезла ему все томики. Парень сидел целый день, перебирал ссохшиеся странички, поглаживая пальцем светло-коричневые корешки с выдавленными римскими цифрами. Совершенно непонятно, что он хотел в них увидеть. Уходил парень перед самым закрытием библиотеки, Светкиному удивленному лицу он сообщил, что лет двадцать назад его мать подарила эти книжки библиотеке, а теперь потребовала, чтобы сын сходил в библиотеку и проверил, пользуются ли её дарами читатели. Светка открыла форзац: «В дар городской библиотеке от Заменковой Зои Михайловны». Видно, что Зоя Михайловна была на редкость занудной женщиной, дарственная надпись была сделана очень аккуратно чернильной ручкой, буквы на каждом томике были одного размера, наклона и вообще ничем не отличались. «Очень занудная женщина», – целую неделю думала Светка и не отвозила многотомник в хранилище.