Гештальт

Заскрипела входная дверь. Отряхая башлык тёмной суконной почтарской шубы, в зал вошла почтальонша. Светка, сидя за высоким бюро, пила чай и разглядывала в окно собак. Почтальонше пришлось стукнуть тяжелой сумкой о край полированного бюро, чтобы Светка отвлеклась от своих мыслей.

– Периодика? Газеты-журналы?

– Она самая.

Почтальонша громко, вслух, коверкая названия, прочитала список и выложила на стол стопку газет и несколько журналов. Светка попыталась равнодушно посмотреть на гору изданий, пахнущую полиграфией и рыбными пальцами почтальонши, но глаз невольно выхватил красивый корешок журнала с гороскопами. Светка довольно выдохнула: «Спасибо. Вот вам пряник за труды» и расписалась в ведомости.

В непочинный день работать тяжело, но надо. Светка решила снять с верхних полок книги. На них всегда стоит та литература, которую никто не читает, но которая непременно должна быть в любой библиотеке. В Светкином варианте это были словари и многотомники: Брокгауз и Ефрон, толковники Даля и Ожегова, подарочные варианты Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Светка принесла большую лестницу и влезла наверх. Доставать книги было неудобно, складывать некуда, а бросать было нельзя, вдруг порвутся или зайдёт начальница. Светка задумалась. Сидя на самой верхней ступеньке лестницы и перебирая указательным пальцем листки первого попавшегося словаря, она открыла Даля на букве Д. «За старым жить, только век должить; за малым жить, только маяться; за ровней жить – тешиться». Светкины пальцы дрогнули, и книга полетела вниз, траекторией своей зацепляя другие полки, книги, пока, наконец, не упала на кипу свежих журналов и газет. На грохот прибежала начальница, обозвала Светку криворукой и села пить чай в кресло за фикусом. Светка на трясущихся ногах спустилась с лестницы и долго, под нос себе, что-то бормотала про непочинный день, книжную пыль и темноту в глазах.

После обеда стали приходить читатели. Школьники смотрели новые журналы, просительница из приюта взяла несколько детских списанных книг, из архива пришла практикантка и что-то долго выписывала из подшивки местных газет за прошлый год, постоянный читатель взял Кинга. Потом Светка опять пила чай с начальницей, и уже в конце рабочего дня опять пришел сын дарительницы Салтыкова-Щедрина. Он сказал, что решил забрать книги матери из библиотеки, как память, как реликвию, ведь их совсем никто не читает, вон даже цветы, которые он сушил в детстве в одном из томов, сохранились. Светке было стыдно за весь мир перед этим странным парнем, но книги она отдать ему не могла. Не было ещё случая, чтобы дарители раздумывали и забирали свои подарки обратно. Пока Светка охала и стонала, призывала его одуматься, ведь зачем нормальному человеку в доме Салтыков-Щедрин. Место занимать? Память? Кто в наше время память в книжках хранит? Подумать только, одиннадцать томов! А они в библиотеке на подотчёте. Парень молча смотрел на Светкину суматоху и пообещал вернуться завтра.

Усталая Светка заперла за читателями входные двери и погрузилась в свои гороскопы. Богиня астрологии в красном платье держала на ладони прозрачный шар и обещала Венеру в Плутоне, Рыб в Стрельце и отсутствие седых волос в причёске, если кто покрасится хной на убывающей луне. Два раза Светка перечитала свой гороскоп, все у неё должно было быть хорошо, только одна фраза не давала ей покоя, что на этой неделе у неё в жизни произойдут неожиданные события и ей придётся отдать то, что она отдавать и не планировала. От беспокойства Светка даже решила больше чай не пить, а всё обдумать обстоятельно. Конечно, в её жизни не всё было просто, многое отдавать не хотелось. Вот, например, у неё был молодой любовник. Для него она взяла кредит в банке и полгода уже не платила. Судебные приставы могли приехать в любой момент и начать описывать её имущество. Светка представила, как в её отсутствие приставы заявятся к ней в дом и начнут всё выносить. Холодный пот даже пробил, когда она представила выпученные глаза своего мужа Коленьки, непонимающие лица детей, когда у них из комнаты станут забирать недавно купленный компьютер. Светка обмерла. Ей вдруг вспомнились слова из словаря про мужей, которые она прочитала, сидя на верхней полке. «За старым жить, только век должить; за малым жить, только маяться; за ровней жить – тешиться». Со своим мужем Коленькой она тешилась, как же спокойна и хороша была их семейная жизнь. Любовник был ласков и горяч, из-за него хотелось Светке и малолетних детей бросить, и Коленьку. Светка представила себе жизненные весы: на одной чаше Коленька с детьми, на другой любовник и судебные приставы. Светка даже не представляла, что если одна чаша перетянет другую, то что это будет для неё значить. Душа рвалась. Маята одна, одним словом.