Гештальт

Сегодня был конец недели, пятница. События по гороскопу должны были произойти совсем скоро. В ближайшие два дня. Что ещё могло поменяться? Что Светка могла отдать из того, что ей отдавать не хотелось? Чертов гороскоп заставлял думать Светку о том, о чём думать ей совсем не хотелось. Он заставлял бросить тунисский крючок и интересный сериал, требовал думать о переменах и потерях. Ещё Светке совсем не хотелось отдавать стиральную машинку-автомат, какое же это чудо. Оно принесло в её жизнь наслаждение стиркой, отсутствие необходимости каждый вечер в ванной париться и краснеть над тазиками с бельем, носками и мужскими, большими и маленькими, рубашками. Еще Светке не хотелось отдавать своего старого пса, его было жаль. Еще Светка дорожила своей работой, хоть и невелика была библиотекарская зарплата, работа была спокойная, красивая, уважаемая и в тепле.

Обдумывая гороскоп, Светка закрыла библиотеку и направилась домой. Сумерки были синими и только мужской силуэт вырисовывался голубым на фоне пустой улицы. Светка поняла всё и сразу. Наследник Заменковой Зои Михайловны пришёл забрать свой многотомник Салтыкова-Щедрина нелегально, раз по правилам возврат даров не полагался. Светка молча открыла библиотеку и устало ждала, когда наследник вынесет аккуратные стопочки коричневых книжиц и погрузит в открытый багажник автомобиля.

– Знаешь, мы с тобой больше не будем встречаться. Ты не звони. И сюда не приходи. С кредитом я сама рассчитаюсь, не беспокойся. Пусть всё будет так, будто тебя никогда не было в моей жизни.

Светкин любовник равнодушно пожал плечом. Ему было всё равно. Теперь уже всё равно. Ведь под переплётами старых книг не было Михаила Евграфовича, а были дореволюционные издания философской энциклопедии под редакцией Ульянова-Ленина, стоившие немалых денег у перекупщиков.

Лера

Была осень: жгли листву и картофельную ботву, воздух пах солёным дымом и прелой травой. Последние георгины и астры безжизненно висели головами вниз, и было в этом что-то щемящее и грустное.

Лера сидела, обхватив лицо руками, на скамейке в городском парке. Хотя нет, неправильно. Валерия Петровна дышала воздухом в парке. Леры давно уж нет. Валерии Петровне всё кажется, что зовут её, если кто-то кричит: «Лерка!» Прошли годы, и Лера стала Валерией Петровной, кричат уже не ей, а вкрадчиво касаются пальчиком плеча и, заискивая, очень тихо говорят: «Доброе утро, Валерия Петровна».

Лера сняла со своих красивых рук перчатки и достала пачку дамских сигарет, но закурить всё как-то не решалась, маленькая пачка была зажата в кулаке. Нет, не пачку она держала сейчас в руке, а свое сердце, своё маленькое красивое трусливое сердечко, которое стучало и стучало. Работу надо искать. Дама из службы городской занятости быстро взглянула в Лерино резюме и бросила: «Финансовых вакансий нет». Лера решила не курить, вдруг кто-то из знакомых увидит. Лера вела прекрасный здоровый образ жизни: не пила, не курила, жвачку не жевала, ресторанов не посещала. Лере хотелось, чтобы о ней все думали, как о человеке без грехов. Пачка сигарет была брошена в сумочку, а из чёрного сумочного нутра на свет появился белый лист бумаги. Надо выплачивать ипотеку и кредит за отпуск, следовательно, нужна работа. На листе карандашом крупными буквами было написано: «Былков Константин Иванович». И номер телефона. Лера долго изучала фамилию, имя, отчество, прочитала номер целиком и по одной цифре. Константин Иванович. Костя. Костик.

Когда-то давно, после школы, Лера хотела поступить в иняз и целый месяц ходила на курсы английского. Почему-то сейчас ей это вспомнилось. Future-in-the Past. Есть такое английское время – будущее в прошлом. Как это сейчас подходило к Лериной жизни, всё её будущее было в руках прошлого. Это прошлое, Past, как пасть разъярённого дикого животного, была разинута над ней, с клыков капала слюна, и отвратительно пахло внутренностями.

Как счастливы люди с розовым прошлым. Лера всегда им завидовала: они ходят на встречи выпускников, встречаются в ресторане, поздравляют с праздниками кучу народа, они не боятся жить, не боятся внезапных встреч, звонков на телефон с неизвестного номера. Как же здорово бывает раз в пять лет на очередной встрече сказать: «А ты помнишь?» И долго потом пересказывать, что было, перебивая, со смехом, друг друга, и слушать подробности, кто и как запомнил.

Лера была лишена такого счастья и всё из-за этого вот Костика, Константина Ивановича. Хотя, как посмотреть, и виноват ли в этом Костик, или она сама, Лера. Но ей, во всяком случае, казалось, что во всех её неудачах и страхах виноват именно Костя.