Герцог в сияющих доспехах

– Меня воодушевляет наша ситуация.

Она чуть слышно фыркнула, и это тоже показалось ему очаровательным, потом сказала:

– Хорошо еще, мой отец ничего не понимает в редких книгах: просто хватает что подвернется под руку, лишь бы переплет впечатлял: с золотым тиснением, например. У нас таких несколько. Дорогие, но редкими их не назовешь: скажем, отпечатаны большим тиражом. Я их покупаю, когда нахожу, задешево и ставлю на полки на уровне его глаз.

Рипли представил, как она тайком расставляет на полках сверкающие позолотой тома, и картина показалась ему такой забавной, что он рассмеялся.

– Да, я лгунья, обманываю собственного отца, – сказала Олимпия. – Но только вы готовы этим восхищаться.

– Эшмонту тоже понравится. Я так понимаю, вы согласились выйти за него из корыстных побуждений, при живейшей заинтересованности вашего семейства. – (А если добавить сюда закулисные интриги дядюшки Фредерика, то что, спрашивается, ей оставалось?) – Но все равно: в душе Люциус вовсе не плохой, им легко управлять, если знать его слабости.

– Никто не виноват в том, что случилось, – заявила Олимпия. – Никто не заставлял меня силой, не запирал в подземелье, не держал на черством хлебе и воде. Они просто… бурно радовались. Короче говоря, я знала, что делаю, когда дала согласие. – Она опустила взгляд на собственные руки, аккуратно лежавшие на коленях. – Или так мне казалось.

– Дело в том, что вы столь же не способны выйти за человека благоразумного, как и моя сестра. Говоря об Алисе, я очень надеюсь, что мы в конце концов доберемся туда до заката. Мы продвигаемся на удивление быстро, несмотря на…

Он оборвал себя, так как правая лошадь вдруг встала на дыбы, будто намереваясь взлететь на близ стоящее дерево. Карету сильно тряхнуло, отчего Олимпию швырнуло вперед, но Рипли успел схватить ее, не позволив удариться головой о переднюю стенку кареты, и усадил на место.

– Чума его забери! Кто же мог подумать! Теперь ищи‑свищи этого пса.

Все это время Олимпия смотрела только на Рипли и лишь краем глаза успела заметить, как шарахнулась правая пристяжная, испугавшись чего‑то на дороге. В результате произошло маленькое землетрясение: ее бросило вперед со скамьи – и практически в тот же миг Рипли поймал ее и усадил чуть ли не к себе на колени. Ей пришлось поспешно вырваться, чтобы сесть на место. Она не понимала, что происходит, заметила только, что кучер пытается успокоить лошадей и что карета замедляет ход.

– Что это было?

– Не видел, но, возможно, птица, белка или кролик. И чертов пес за ним погнался.

Олимпия оглянулась и увидела, что багажный ящик пуст, и тогда посмотрела в окно. Сквозь прогалину в низкой живой изгороди было видно, как собака стрелой несется по полю. Поверх крон деревьев, утыкавших поле маленькими рощицами там и сям, громоздились горы серых облаков. Не успела карета окончательно остановиться, как Рипли распахнул дверцу, соскочил на землю и побежал к краю поля, на ходу выкрикивая:

– Катон!

Пес в азарте охоты и не подумал остановиться. Олимпия тоже спрыгнула на землю и, подбежав к Рипли, напомнила:

– Он еще не знает своей новой клички.

– Но ведь не Сэмом же его называть!

Сунув два пальца в рот, герцог издал пронзительный свист, но пес никак не отреагировал, даже не оглянулся, а пересек поле и сиганул через живую изгородь.

– Ах вот ты как! Ну ладно, упрямец!

И он двинулся следом за псом.

– А мне что, стоять и ждать? Это моя собака, и я за нее отвечаю, – обиженно заявила Олимпия.

– Десять минут, – успокоил ее Рипли, удаляясь быстрым шагом. – Я не собираюсь гоняться за ним часами. Через десять минут мы сядем в дилижанс и продолжим путь. Слава богу, ничего не сломалось, а поводья кучер распутает. Если эта псина не пожелает вернуться, пусть катится к чертям.

Олимпия кивнула, с тоской подумав, что пес, который сейчас с радостью гоняется за дичью, будет ночью бродить по незнакомым местам, а потом опять может попасть в руки какого‑нибудь ужасного Болларда. Но если пес удрал, ничего не поделаешь: им придется уехать без него, чтобы успеть добраться в Кемберли‑плейс до темноты.

– Сатана, а не собака. Вы видели, как он прыгнул? – крикнул герцог раздраженно.

– Да, словно у него крылья выросли, – отозвалась Олимпия.

– Вон он! Не иначе, у него в предках были борзые.

Олимпия взглянула туда, куда указывал Рипли. Погоня привела пса обратно, однако охота продолжалась. Какова бы ни была дичь, ускользала от хищника она умело. Пес несся с потрясающей скоростью и наверняка давно догнал бы свою добычу, если бы та бежала по прямой, но она все время петляла. Рипли свистнул еще раз, но собака опять не обратила на него внимания.

– Слишком увлекся, вот ничего и не слышит, – заметила Олимпия.

– Ничего, сейчас привлечем его внимание, – пообещал Рипли и махнул рукой влево: – А вы идите туда, машите руками, кричите – в общем, попытайтесь его отвлечь. Если повезет, он окажется между нами и захочет поиграть, тогда я попытаюсь его схватить.

Рипли давал указания на ходу, быстро шагая по полю. Олимпия пыталась не отставать, выкрикивая что есть мочи:

– Ко мне! Пора обедать!