Герцог и я

Грегори, после этого ни разу не чихнувший, заявлял, что ничего более противного, чем поцелуи, на свете нет.

Старый священник, ко многому привыкший за свою жизнь, некоторое время выглядел слегка озадаченным.

Зато Гиацинта Бриджертон задумчиво сказала, что, по ее мнению, их поцелуй был прекрасен. А то, что сразу же рассмеялись, – что ж, наверное, это означает, что им предстоит много смеяться потом, в будущем. Что в этом плохого?

Вайолет Бриджертон, услышав эти рассуждения, ласково стиснула руку девочки:

– Ты права, Гиацинта: смех – очень хорошая вещь. И хорошее предзнаменование. Так я хотела бы думать…

А вскоре разнеслись слухи, что новоявленный герцог Гастингс и его жена должны стать самой счастливой из молодых супружеских пар за последние десятилетия, если не столетия. Ведь кто еще так до неприличия громко заливался смехом, стоя перед алтарем?

Глава 14

Несмотря на то что свадебное торжество по случаю брака между герцогом Гастингсом и бывшей мисс Бриджертон было сдержанным и немноголюдным, оно не прошло незамеченным. Сопровождали его малозначащие, но весьма забавные, а возможно, и знаменательные в своем роде эпизоды.

Так, мисс Гиацинта Бриджертон (десяти лет от роду) шепнула мисс Фелисити Фезерингтон (того же возраста), что жених и невеста заливались смехом на протяжении всей церемонии бракосочетания. Мисс Фелисити рассказала об этом своей матери, а та – всему остальному миру.

Вашему автору остается только верить словам мисс Гиацинты, ибо он (автор) не был удостоен чести присутствовать на церемонии.

«Светская хроника леди Уистлдаун», 24 мая 1813 года

Они отказались от свадебного путешествия. Не было ни желания, ни времени его планировать. Вместо этого Саймон отдал распоряжение привести в порядок родовое поместье Клайвдон-Касл, и Дафна посчитала это прекрасной идеей: она с удовольствием проведет несколько недель вдали от светского Лондона, от его любопытных глаз и ушей.

Помимо того ей хотелось увидеть дом и места, где Саймон родился и провел годы детства.

Дафне было интересно представить его мальчиком. Был ли он тогда таким же необузданным, как сейчас? Таким же ранимым и легкоуязвимым? Или это был спокойный, послушный ребенок, копивший свою неуемную энергию, чтобы выплеснуть ее с возрастом?

Под доброжелательные возгласы и напутствия провожающих вскоре после возвращения из церкви они покинули дом Бриджертонов – Саймон поторопился усадить Дафну в лучшую из своих карет и захлопнуть дверцу, сразу отделив ее и себя от лондонского шума и суеты.

Было начало лета, воздух оставался еще довольно прохладным, поэтому Саймон заботливо накрыл пледом колени Дафны.

– Не слишком ли вы меня кутаете? – спросила она. – Надеюсь, я не схвачу простуду на протяжении этой мили до вашего городского особняка.

Он испытующе посмотрел на нее. Она не догадалась? Ее мысли сейчас далеки от всего обыденного. О чем она думает? Об их неминуемой близости?..

– Мы отправляемся в Клайвдон, – сказал он.

– Прямо сейчас, под вечер? Я думала, не раньше чем завтра.

Он ничего не ответил. Пусть привыкает принимать любые решения мужа как должное, без споров и возражений.

Она и не думала спорить. Сегодня так сегодня. Клайвдон расположен вблизи от города Гастингса, на южном побережье. Интересно, когда они прибудут на место? Наверняка не раньше середины ночи… ее первой брачной ночи, о которой так невнятно пыталась ей поведать матушка.

А если доберутся только к утру? Тогда их первая брачная ночь не состоится?.. Или… Она слабо улыбнулась, откинувшись на спинку сиденья… Или у них будет первый брачный день?

И все же к чему такая спешка?

– Не разумнее ли остаться в Лондоне и выехать завтра с утра? – спросила она Саймона.

А он-то вообразил, что она ничего кругом не замечает, поглощенная только одной мыслью.

– Я уже отдал все необходимые распоряжения, – сухо произнес он. – Мы едем.

– Хорошо.

Она отвернулась к окну, чтобы скрыть разочарование, и некоторое время молчала, слегка покачиваясь в такт движению кареты по булыжнику лондонской мостовой, прежде чем спросить:

– А в гостинице мы остановимся по дороге?

– Конечно. Мы там поужинаем. Не думаете же вы, что я собираюсь уморить вас голодом в первый же день нашей семейной жизни?

– А ночь? – вырвалось у нее против воли. – Тоже в придорожной гостинице?