Герцог и я

– Что с вами, милорд? Вы еще будете иметь удовольствие повидать Энтони. Впрочем, удивляюсь, что его нет до сих пор. Возможно, отдыхает после лекции, которую прочитал мне вчера поздно вечером.

– О чем же?

– О, пустяки. Всего лишь о ваших грехах и недостатках.

– Ну, насчет недостатков, уверен, он сильно преувеличил.

– А насчет грехов?

– Тоже.

Однако голос его прозвучал уже не так уверенно. За что он и удостоился еще одной улыбки.

– Преувеличил или нет, – сказала Дафна, – но Энтони опасается, что у вас что-то на уме.

– У всех что-то на уме. Если, конечно, он имеется.

Дафна оценила его игру слов, однако посчитала нужным уточнить подозрения Энтони:

– Он считает, вы задумали какую-то каверзу.

– Я всегда был горазд на всякие проказы. – Саймон уже обрел прежнюю легкость тона.

– Какие, например?

– Это моя тайна.

Дафна нахмурилась и сказала:

– Кстати, о тайнах… Думаю, нужно посвятить Энтони в свои планы.

– Зачем? Хотите послушать еще одну лекцию?

Она не могла не согласиться с ним. Не нужны ей лишние нравоучения! И так уже тошно от них!

– Тогда поступайте как считаете нужным, – сказала она.

Это ему понравилось.

– Дорогая Дафна… – начал он и увидел, как от удивления у нее слегка приоткрылись губы. – Дорогая Дафна, – повторил он уверенно, – полагаю, вы не станете принуждать меня обращаться к вам с прежней официальностью – «мисс Бриджертон»? После всего, что между нами было, – добавил он со значением.

– Ничего у нас не было, несносный вы человек, – не могла не рассмеяться она. – Но разрешаю называть меня по имени.

– Замечательно. – Он снисходительно поклонился. – А вам я милостиво разрешаю называть меня «ваша светлость».

Она с улыбкой шлепнула его по руке.

– Ладно, – согласился он. – Я прочитал ваши мысли. Тогда «Саймон», если посмеете.

– Посмею, – заверила она.

– Что ж, – произнес он и бросил на нее обжигающий взгляд, – мне просто не терпится услышать, как вы произносите мое имя.

У нее возникло ощущение, что герцог намекает на что-то другое, но не была твердо уверена в своей правоте. Жаркая волна окатила ее лицо, грудь, руки… Дафна невольно попятилась и отгородилась спинкой кресла.

– Какие красивые цветы вы принесли.

Он слегка прикоснулся к букету кончиками пальцев.

– Голландцы умеют их выращивать.

– Изумительный букет!

– Но он не для вас.

– Что?

– Он для вашей матушки.

– Ах как умно и дипломатично, Саймон! – На имени она сделала ударение. – Мама просто растает от удовольствия. Но вам это не сулит ничего хорошего.

– Отчего же?

– Такая любезность лишь утвердит ее в мысли, что вас нужно заполучить в зятья. И станет добиваться этого с удвоенной силой.

– Тогда возьмите букет себе!

– Теперь уже нет!.. Насколько понимаю, мама и без букета доверяет вам больше, нежели кому бы то ни было. Так надолго она еще никогда не оставляла меня с джентльменами.

– Неужели?

– Во всяком случае, время от времени подходила к дверям.

– Возможно, она и сейчас там?

Дафна повернула голову, прислушалась.

– Нет, я бы слышала стук ее каблуков. – Она снова подняла на него глаза. – Но прежде чем мама вернется, хочу поблагодарить вас.

– За что, если не секрет?

– Ваш замысел хорошо действует. По крайней мере в мою пользу.

– Уже? Каким образом?

– Разве вы не заметили, сколько кавалеров пожаловало сегодня ко мне чуть ли не с утра?

Он скрестил руки на груди, насмешливо улыбнулся:

– Я с трудом сосчитал их.

– Такого наплыва никогда не наблюдалось. Мама просто раздулась от гордости! Даже Гумбольдт, наш дворецкий, сиял. Я с рождения не видела улыбки на его лице. Ой, смотрите, у вас намок сюртук! Это от цветов. Вы их слишком сильно прижимали к себе.

Она непроизвольно приблизилась, прикоснулась к его одежде, желая стряхнуть капли. И тут же отпрянула, поняв, что делает не то, ощутив сквозь ткань жар и силу его тела.

Она залилась румянцем до самой шеи.

Губы Саймона снова растянулись в очаровательно-саркастической улыбке, и он негромко произнес:

– Отдал бы все свое состояние, чтобы разгадать, о чем вы сейчас подумали.

Дафна вспыхнула еще больше и даже раскрыла рот, чтобы дать отпор наглецу, но, к счастью, в этот момент в комнату вплыла леди Бриджертон и воскликнула:

– Прошу простить, что так надолго оставила вас! У этого Крейна лошадь потеряла подкову, и я, конечно, сопроводила его на конюшню и помогла отыскать конюха и этого… как его… кузнеца.

Дафне оставалось только безмерно удивляться, ибо за всю свою жизнь она не помнила, чтобы нога матери переступала порог конюшни.

– Вы исключительно заботливая хозяйка, – сказал Саймон, вновь подхватывая букет и вручая ей. – Это для вас. Извините, что не отдал раньше.

– Мне? Серьезно?

Что-то трогательно-детское было в ее возгласе, в расширившихся глазах, из чего Дафна сделала запоздалый вывод, что, видимо, многие годы никто не дарил цветов ее матери. Даже покойный супруг.

– Не знаю, что и сказать вам, ваша светлость… – смущенно проговорила Вайолет.

– Просто скажи «спасибо», мама, – посоветовала Дафна, смягчив очередную колкость теплой улыбкой.

– Ох, Дафна, гадкая девчонка! – Вайолет шлепнула ее по руке.