Герцог и я

– Именно так, дорогая. Ведь они собирались уходить. Разве нет? Мистер Крейн предупреждал, что должен в три часа встретиться со своей матушкой.

– Но сейчас всего лишь два, мама. – Дафна кивнула в сторону каминных часов.

– Зато какое движение на улицах, – не унималась Вайолет. – Сколько лошадей, экипажей!

– Опаздывать на встречу с матерью весьма некрасиво, – подтвердил Саймон. – Даже хуже, чем на свидание с возлюбленной.

– Как вы верно подметили, ваша светлость! – воскликнула Вайолет. – То же самое я постоянно говорю моим детям.

– Особенно мне, – заметила Дафна. – Причем каждый день и по многу раз.

Саймон ожидал взрыва негодования со стороны виконтессы, но та встретила улыбкой выпад дочери и даже поддержала ее.

– Кто еще поймет меня, как Дафна, – сказала Вайолет. – А теперь прошу извинить, я удаляюсь… Мистер Крейн, ваша матушка не простит мне, если я не выдворю вас вовремя! Пойдемте, пойдемте…

Она повлекла к дверям бедного Крейна, лишив таким образом возможности как следует попрощаться с Дафной.

Наверное, подумал Саймон, она видит в этом молодом человеке главного соперника на пути к сердцу дочери. И ему вдруг стало искренне жаль мистера Крейна.

– Не могу определить, – негромко обратилась Дафна к Саймону, – моя мама отменно любезна или до неприличия бесцеремонна?

– И то и другое, – сказал Саймон, усмехаясь и глядя, как виконтесса выпроваживает вслед за Крейном юного лорда Рейлмонта.

Оставшиеся кавалеры уже без всяких усилий со стороны хозяйки начали покидать гостиную.

– Ну, что скажете о способностях моей матушки? – спросила Дафна. В ее голосе не было и тени одобрения.

– Они удивительны.

– Сейчас она вернется сюда.

– Жаль. А я уж решил, вы целиком у меня в когтях.

Дафна рассмеялась:

– То, что произошло в коридоре у леди Данбери, больше не повторится. – Она внимательно взглянула на герцога. – И вообще я поняла: абсолютно не правы те, кто продолжает считать вас шалопаем и повесой. Человек с таким ироническим складом ума не может быть ни тем ни другим. Однако юмор у людей вашего толка бывает жестоким.

– Мы, повесы, можем быть всякими.

Дафна снова рассмеялась. Теперь настал его черед вглядеться в ее лицо. Он смотрел, не зная, что хотел бы отыскать в нем, но испытывая от этого удовольствие. Какие красивые умные глаза с глубоким зеленоватым оттенком! Он впервые видел их при дневном свете.

Видимо, созерцание затянулось, потому что она с тревогой и замешательством вопросительно произнесла:

– Милорд?..

Он пришел в себя, моргнул.

– Прошу прощения, мисс Бриджертон.

– Вы были где-то очень далеко, да? – спросила она, слегка нахмурившись.

И брови у нее красивые, и какой высокий чистый лоб.

– Да, действительно далеко, – повторил он, тряхнув головой. – Во многих странах.

– И благополучно вернулись оттуда, как и из вашей теперешней задумчивости. А вот я никуда не ездила дальше Ланкашира. Какая же я провинциалка! – с грустью проговорила она.

– Еще раз извините мою рассеянность, – сказал он.

– Или, наоборот, сосредоточенность, – поправила Дафна. – Только на чем?

Герцог усмехнулся:

– Наверное, на моем бесшабашном прошлом. А ваших братьев вы тоже считаете повесами?

– Они сами причисляют себя к таковым, но я придерживаюсь другого мнения.

– Как вы добры! Или, напротив, жестоки. Ведь неизвестно, что больше привлекает женщин…

– Вопрос в том, кого называть повесой, бесшабашным и так далее. Если того, кто только и умеет сунуть язык в рот женщине и назвать это поцелуем… – проговорила она задумчиво и серьезно

Саймон содрогнулся и произнес:

– Вам не следует обсуждать такие вещи!

Дафна пожала плечами:

– Почему же? Я достаточно взрослая. И читаю книги.

– Вы даже не знаете, о чем говорите.

Она снова передернула плечами.

– Я устала напоминать вам: у меня четыре брата. Ну три. Грегори пока не в счет.

– Им следует внушить, чтобы в вашем присутствии держали языки за зубами!

– Как вы строги. В большинстве случаев они даже не замечают моей скромной персоны, когда увлечены своими разговорами… Однако вернемся к началу нашей беседы.

– О чем? – Саймон был готов обсудить с ней любую тему.

– О природе юмора. Я сказала, что у таких людей, как вы, он, как правило, жесток. И знаете почему?

– Понятия не имею.

– Потому что они не умеют смеяться над собой, им всегда нужна жертва их иронии.

– Им или мне? Я уже перестал понимать вас, мисс Бриджертон.

– Вы, ваша светлость, достаточно умны для того, чтобы не следовать по их стопам.

– Даже не знаю, как поступить: поблагодарить вас или придушить?

– Придушить? – Она широко раскрыла глаза, и он сделал усилие, чтобы снова не утонуть в них. – Но за что, помилуйте?

– Я собираюсь придушить вас, – медленно повторил он, – следуя одному главному принципу.

– Каков же этот принцип?

– Главный принцип мужчины.

– И в чем же он заключается? Просветите, пожалуйста. – Но не услышав ответа, продолжила: – В том, что он прямо противоположен во всем женщине. Да? Начиная с анатомии…

Саймон беспомощно огляделся.

– Где ваш старший брат, черт бы его побрал? Или на худой конец матушка? Вы слишком дерзки. Кто-то из них должен вас остановить.

Дафна с искренним недоумением посмотрела на собеседника.