Генрих V

Герцогский совет выслушал аргументы обеих сторон. Было бы неправильно поддаться моральному давлению короля Англии, что стало бы поводом для вечных упреков. Как и подобает первому пэру королевства, герцог должен защищать корону Франции силой, если потребуется, или рисковать понести наказание за такую нелояльность. Никто не мог считать защиту своего государя необязательной: тот, кто откажется это сделать, может нажить себе врагов внутри королевства, а, как всем было известно, герцогу не нужно иметь больше врагов, чем у него уже есть. Однако невмешательство имело бы то преимущество, что позволило бы избежать разрушений, смертей и лишений, которые последовали бы за войной с англичанами. Кроме того, мир означал бы сохранение единства королевства. С другой стороны, если бы в мире было отказано, то это также означало бы отказ от возможности заключения брака между одной из сестер герцога и братом короля Англии. Кроме того, некоторые города, уже находившиеся под английским контролем, будут безвозвратно потеряны: герцог должен последовать их примеру или рискует потерять все сам. Следует также помнить, что если бы герцог стремился получить корону Франции, ему противостоял бы Генрих V, который мог бы обеспечить ее не дофину, а члену Орлеанского или Анжуйского дома. Как бы то ни было, король Англии не просил денег у Франции, чтобы жениться на Екатерине, и будущее короля Франции и его королевы было обеспечено. Если бы Генрих был вынужден взять корону силой, король и королева Франции были бы смещены, а многие дворяне убиты. Из лояльности к королевской чете герцог должен был принять английские предложения. Если бы дофин стал королем, герцог Филипп получил бы на троне своего смертельного врага, и с ним пришлось бы воевать. Лучше было принять то, что предлагал английский король.

Моральные принципы уступили смеси житейской мудрости, корысти и страха. Решение, при условии согласия французского короля, было принято, вероятно, в последнюю неделю октября, и новость была передана Генриху[439]. В течение этой недели герцогские посланники, в задачу которых входило вести переговоры о возобновлении перемирия на море с Англией, не знали, как вести переговоры, поскольку отношение их господина к англичанам было неопределенным. Однако 7 ноября, в знак положительного решения, принятого герцогским советом, переговорщикам были даны все полномочия вести переговоры с представителями Генриха по своему усмотрению[440]. Вероятно, в тот же день, а также дополнительно, бургундским посланникам были даны полномочия начать переговоры о союзе с англичанами, альянсе, который стал предметом обсуждения на заседании герцогского совета, состоявшемся в Аррасе в конце месяца, на котором присутствовало несколько человек, таких как Луи Люксембургский (епископ Теруанский), Филипп де Морвилье (первый президент Парижского парламента), Жан де Мейли (впоследствии епископ Нуайонский), все они впоследствии стали служить Генриху или его брату Бедфорду в королевском совете в Париже[441].

2 декабря герцог Филипп издал в Аррасе письма, в которых признавал, что между Генрихом и Карлом VI, королем Франции, должен быть заключен мир, который он обязуется поддержать. По его условиям, Генрих должен был жениться на Екатерине, и их дети должны были наследовать трон Франции; Екатерина должна была быть принята без какого-либо приданого; Филипп не должен был препятствовать Генриху пользоваться королевским достоинством во Франции или какими-либо его преимуществами. После смерти Карла VI корона Франции немедленно переходила к Генриху и его наследникам на вечные времена, все должны были принести ему клятву верности как истинному королю Франции, позволить ему править и подчиняться ему. Всякий, кто противился или каким-либо образом умалял его власть, подлежал осуждению. Желая положить конец войне и многочисленным возникшим конфликтам, герцог обещал поддержать условия, которые были выработаны для достижения окончательного мира[442]. Граф Уорик и другие английские посланники, прибывшие в Аррас 30 ноября, должны были быть удовлетворены тем, что принципиальное решение было принято[443].