Где я?

Так прошло два дня (я решил, что обо мне вспоминают с подъемом) – утром приходил один из двоих, ставил мне факел, дожидался, пока я ни уничтожу запасы еды до крошки, затем забирал поднос, и вечером все повторялось снова. Меня кормили, пыточный инструмент простаивал. Крыса так и не объявился. Зато заглянул старый знакомый. Скрипнула отпираемая дверь и на пороге возник Харальд собственной персоной.

Был он тщательно выбрит, на поясе неизменная шпага. Белоснежная сорочка разрывала тьму камеры в клочья, освещая её не хуже факела в левой руке. А ещё он улыбался, как и тогда, одними губами.

– Ходить не разучился? – он брезгливо огляделся. Мои апартаменты его не вдохновили.

– Чего раньше не заглядывал? – ответил я вопросом на вопрос, не двигаясь с места.

– Не до того было, – небрежно бросил он. – Собирай вещи, нас ждут.

Вот сволочь, подумал я. Какие у меня тут вещи? Мне собраться – только подпоясаться.

– Боюсь, чемодана не хватит, – буркнул я, поднимаясь.

Что вообще происходит? Где Крыса? Почему меня забирают отсюда? Может, попытаться отнять меч и…

Словно прочитав мои мысли, Харальд оглянулся.

– Только давай без глупостей. И так проблем больше, чем демонов в преисподней! – он развернулся и исчез из виду, оставив дверь нараспашку. А мы не гордые, нам двух предложений не надо.

Вот странно, ещё недавно я был готов зубами разорвать ему горло при встрече, а теперь спокойно смотрю в спину. Кстати, ее давно и след простыл, а мне здоровье не позволяет так резво бегать по лестницам. Того и гляди подогнется ножка, и впору будет вспоминать анекдот про любителей посчитать ступеньки разными частями своего тела.

Как ни хотелось побыстрее покинуть гостеприимное подземелье, мое тотемное животное в этом мире – горбатый гусь – поступило по-своему: медленно и печально. Столько времени, проведенного в помещении два на три, да еще в качестве настенного украшения, не слишком способствует поддержанию физической формы. А уж ковыряние в теле разными страшными даже на вид штуковинами – тем более.

А ещё этот проклятый глаз. Нет, и с одним можно жить, но вот бегать по извилистым коридорам – то ещё удовольствие. Не заблудиться бы. Вот будет умора.

Вообще, не узнаю я Александра Гроцина. Куда делся одетый с иголочки тип и, если уж говорить честно, порядочная скотина? Мне достаточно самого лучшего – это про меня, ну того меня, прошлого. Чего греха таить, не самый хороший я человек, хотя за друзей готов в огонь и в воду. Тут же все так повернулось, что все мои качества не то, чтобы лишними оказались, а просто невостребованными. Или даже по-другому: не в коня корм.

Если я все-таки выберусь из места, где по велению судьбы мне удалось оказаться, то ничего того, что у меня уже было ТАМ, здесь нет. И, что самое обидное, никого. Дорогу придётся строить заново. Причём, даже раствор пока взять негде. Но это ничего, отец тоже не сразу в директорах оказался. Доводилось слышать пару раз, когда он был под очень высоким градусом, несколько историй. И про работу в такси, когда деньги для компании, которую они открыли на пару с приятелем, приходилось собирать по копейке. И про прочие дела, которые даже своим детям стараются не рассказывать. Всякое было. Меня отец сразу к управлению начал готовить, ещё в школе, так что до своей тачки, стоимостью большей, чем у некоторых квартира, мне и курьером пришлось побегать и даже сборщиком мебели, но про это я вообще никому и никогда… А откуда брать деньги студенту, извините?

Причём с юмором у отца все было в порядке. Перед тем как выпихнуть меня во взрослую жизнь, куда я так рвался, мне купили шикарную трёшку и обставили ее как следует. Помню, как я пальцы перед парнями гнул: респектабельный район, мебель из Италии. А закончилось эта история феерически. Отец как-то раз привёл меня в квартиру, порылся в кармане, достал оттуда ключи и бросил их мне.

«Нравится?» – говорит, а сам с усмешкой на меня смотрит.

«Конечно! – киваю я. – Шикарная хата!»

Я, дебил, ещё и взрослым себя показать хотел. Все же мы хотим быть старше в этом возрасте? Все можно, делай что хочешь!

«Тогда она твоя, – говорит отец, – только вот какое дело, ее содержание в месяц обходится мне в пятьдесят тысяч. Так как квартира теперь твоя, то и расходы тоже».

«Э-э… – ошарашенно протянул я, – но ты же мне даёшь карманные деньги, вычти оттуда», – нашёлся я, прикидывая, насколько придётся урезать бюджет на личную жизнь, чтобы вписаться. Что-что, а умение не превышать расходы над доходами мне вбили крепко и навсегда.

Отец искренне удивился.

«Погоди, сын, о каких карманных деньгах речь? – он похлопал меня по плечу. – У взрослых не бывает карманных денег. По крайней мере их им никто не дает. Так что с тебя пятьдесят тысяч, но в знак наших хороших отношений я, так и быть, дам тебе пять дней отсрочки».

Вот тут мне совсем поплохело. Как это остаться без карманных денег? Да меня же засмеют! Я огляделся по сторонам. Красивая, дорогая мебель, просторный холл, огромная кровать на полкомнаты. Зачем мне все это? Покрасоваться перед своими?