Где я?

Сейчас мое сознание держится за соломинку. Оно взяло за истину, что хуже уже не будет. Это дно. Но ужас в том, что мы не знаем, где дно, нам остаётся только отталкиваться от того, что есть, и изо всех сил рваться наверх. Терпеть боль, переживать неудачи, но ни на секунду не останавливаться. Потому что в противном случае в самый ответственный момент ты можешь перестать барахтаться, когда под твоими ногами действительно окажется та самая площадка, упор для твоего прыжка. А ты подогнул колени, согнув спину и утонул.

Всё-таки человек – неиссякаемый источник чудес. Сон добрался до моего измученного сознания, и я забылся в мрачной дреме, после которой ты понимаешь, что ни капельки не отдохнул. Болело все тело до самой последней жилки. Левая сторона головы продолжала ныть, из глазницы по ощущениям ничего не текло, но как бы я сейчас хотел взглянуть на себя в зеркало. Мне нужно запомнить, что со мной сделали, и кого за это стоит благодарить. Настроение немного сдвинулось с отметки абсолютного нуля. Теперь нужно дождаться Крысу. Тогда и узнаем продолжение.

Я абсолютно напрасно прождал своего мучителя, он так и не пришел. Не появился Крыса и на следующий день, вместо него в камеру заглянул надзиратель с факелом в руке. По-быстрому оглядев камеру в неровном свете факела, который он держал над головой, надзиратель скривился и был таков. Больше всего меня изумило то, что он оставил дверь нараспашку.

Через некоторое время он вернулся, но не один, а в компании с ещё более тощими доходягами, доходчиво пояснив им несложную в общем задачу, он снова исчез, а двое неопределённого вида в одежде едва ли лучше моей, откуда-то добыли тряпки и принялись оттирать пол камеры, не забывая поминать своего начальника всуе.

Что происходит? Я в немом изумлении наблюдал за бурной деятельностью уборщиков, которые, на мой взгляд, больше размазывали, чем терли, и одна за другой сотни мыслей проносились у меня в голове. С чего все так забегали? Где Крыса? Кому и для чего понадобилось убраться в моих хоромах?

Спустя какое-то время за стенами камеры послышались тяжелые, уверенные шаги.

– Где? – прогремел голос, обладатель которого, зная о его силе, старался говорить тише.

– Вон там.

Когда в проёме возникло крупное тело, причём гость оказался настолько массивным и высоким, что при входе в камеру ему невольно пришлось пригнуться, факел на подставке, оставленный надзирателем, должно быть в страхе, затрепетал.

– Висишь?

Я ещё раз подивился мощи голоса незнакомого человека и его росту. Его темная борода, в которой утопала половина лица, вызывающе повернулась ко мне и неожиданно добрые глаза враз оказались на уровне моих – гигант нагнулся.

– Эх, кто ж тебя, парень, так, – он не договорил, профессионально осмотрел мои оковы и сплюнул с досады на землю. – Руки б поотрывать иродам, кто ж так …, а ну как без рук остался бы…

Насчет чужих рук я был полностью с ним согласен. И даже готов был осуществить задуманное. В свете факела, который все же передумал гаснуть, я разглядел кожаный фартук медведя в человеческом обличье и его красные, огромные мозолистые ручищи. Дядька был никем иным, как кузнецом. А кто ж тогда навешивал мне всю эту сбрую?

Он ещё раз покачал головой, достал инструменты и с поистине удивительной скоростью сбил с меня все четыре колодки. Я, как был, так и рухнул на каменный пол, не зная радоваться мне или плакать. Отпускали меня или решили добить окончательно? Я надеялся, что все же с трупа сбивать оковы сподручнее, и, если это сделали при живом владельце, то и дальше есть шанс уцелеть.

Я не заметил, как в моем пятизвездочном номере появилась кровать, на нее один из тех двух шустрых парней бросил толстый матрас, а второй втащил в камеру поднос с источающей такой божественный аромат кашей, что я вмиг позабыл обо всем.

Кузнец с трудом повернулся в таком внезапно ставшем тесным номере и удовлетворенно цыкнул языком. Затем он бережно помог мне подняться и фактически положил на кровать. Я решил переносить чудеса с той же стойкостью, что и пытки. А ну как, это очередная пакость моего палача? Впрочем, в это верилось все меньше и меньше. Неужели, срок моего заточения подошёл к концу? Он оканчивался столь же неожиданно, как и начался.

Кузнец ушёл почти сразу, забрав с собой инструменты и цепь. Двое помощников надзирателя, которых я раньше не видел, задержались чуть дольше. Они оказались настолько любезны, что переставили поднос на постель, чтобы я мог без труда до нее дотянуться, чем убили меня наповал.

Так я и заснул на матрасе, скрючившись вокруг самой вкусной еды на свете, которую я когда-либо пробовал. И на этот раз мой сон оказался без сновидений, без кошмаров, как раз такой, что приносит облегчение и снимает усталость.