Где апельсины зреют

Супруги Ивановы и Конуринъ можетъ быть еще и дольше играли-бы въ азартныя игры у столовъ, тмъ боле, что кром испытанныхъ уже ими лошадокъ и желзной дороги, имлась еще игра въ покатый билліардъ, но Капитонъ Васильевичъ, взглянувъ на часы, заторопился на поздъ, чтобы хать домой. Онъ сталъ прощаться.

— Надюсь, что еще увидимся… любезно сказала ему Глафира Семеновна. — Мы въ Ницц пробудемъ нсколько дней.

— Непремнно, непремнно. Я пріду къ вамъ въ гостинницу. Вдь я долженъ вамъ отдать свой долгъ. Я даже познакомлю васъ съ однимъ графомъ. О, это веселый, разбитной человкъ!

— Пожалуйста, пожалуйста… Знаете, заграницей вообще такъ пріятно съ русскими… Послушайте, Капитонъ Васильевичъ, да вы сами не графъ? спросила его Глафира Семеновна.

— То есть какъ сказать… улыбнулся онъ. — Меня многіе принимаютъ за графа… Но нтъ, я не графъ, хотя у меня очень много знакомыхъ князей и графовъ. И такъ, мое почтеніе… Завтра я не могу быть у васъ, потому что я долженъ быть у посланника.

— Да мы завтра и дома не будемъ… Завтра мы демъ въ Монте-Карло. Вдь вы говорите, что это такъ не далеко, все равно, что изъ Петербурга въ Павловскъ създить, а я положительно должна и тамъ попробовать играть. Вы видите, какъ мн везетъ. Вдь я все-таки порядочно выиграла. Что-жъ, въ Монте-Карло я могу еще больше выиграть. Вы говорите, что въ Монте-Карло игра гораздо выгодне и ужъ ежели повезетъ счастье, то можно много выиграть?

— Но зато можно и проиграть много.

— А вотъ т деньги, что сегодня выиграла, я и проиграю. Теперь я съ запасомъ, теперь я въ сущности ничмъ не рискую. Такъ до свиданья. Завтра мы въ Монте-Карло.

— Какъ мы, матушка, можемъ быть завтра въ Монте-Карло, если мы взяли на завтра билеты, чтобъ эту самую драку на бульвар смотрть, гд цвтами швыряться будутъ, вставилъ свое слово Николай Ивановичъ.

— Ахъ, да… И въ самомъ дл. Ну, въ Монте-Карло посл завтра, отвчала Глафира Семеновна.

— Зачмъ посл завтра? Да вы и завтра, посл цвточнаго швырянія въ Монте-Карло можете създить, успете, — сказалъ Капитонъ Васильевичъ. — Цвточное швыряніе начнется въ два часа дня. Ну, часъ вы смотрите на него, а въ четвертомъ часу и отправляйтесь на желзную дорогу. Позда ходятъ чуть не каждый часъ. Еще разъ кланяюсь.

Разговаривая такимъ манеромъ, они очутились на бульвар. Капитонъ Васильевичъ пожалъ всмъ руки, какъ-то особенно томно повелъ глазами передъ Глафирой Семеновной и зашагалъ отъ нихъ.

— Ахъ, какой прекрасный человкъ! — сказала Глафира Семеновна, смотря ему въ слдъ. — Николай Иванычъ, не правда-ли?

— Да кто-жъ его знаетъ, душечка… Ничего… Такъ себ… А чтобы узнать прекрасный-ли онъ человкъ, такъ съ нимъ прежде всего нужно пудъ соли състь.

— Ну, ужъ ты наскажешь… Ты всегда такъ… А отчего? Оттого, что ты ревнивецъ. Будто я не замтила, какимъ ты на него звремъ посмотрлъ посл того, когда онъ взялъ меня подъ руку и повелъ съ столу, гд играютъ въ позда.

— И не думалъ, и не воображалъ…

— Пожалуйста, пожалуйста… Я очень хорошо замтила. И все время на него косился, Когда онъ со мной у стола тихо разговаривалъ. Вотъ оттого-то онъ для тебя и не прекрасный человкъ.

— Да я ничего и не говорю. Чего ты пристала!

— А эти глупыя поговорки насчетъ соли! Безъ соли онъ прекрасный человкъ. И главное, человкъ аристократическаго общества. Вы смотрите, какое у него все знауомство! Князья, графы, генералы, посланники. Да и самъ онъ наврное при посольств служитъ.

— Ну, будь по твоему, будь по твоему… махнулъ рукой Николай Ивановичъ.

— Нечего мн рукой-то махать! Словно дур… дескать, будь по твоему… Дура ты… какъ-бы-то ни было, но аристократъ. Вы посмотрите, какіе у него бакенбарды, какъ отъ него духами пахнетъ.

— Да просто землякъ. Чего тутъ разговаривать! По моему, онъ купецъ, нашъ братъ Исакій, или по коммиссіонерской части. Къ тому-же онъ и сказалъ давеча: “всякія у меня дла есть”. Что-нибудь маклеритъ, что-нибудь купитъ и перепродаетъ.

— И ничего это не обозначаетъ. Вдь нынче и аристократы въ торговыя дла ползли. А все-таки онъ аристократъ. Вы, Иванъ Кондратьичъ, что скажете? обратилась Глафира Семеновна съ мрачно шедшему около нихъ Конурину.

— Гвоздь ему въ затылокъ… послышался отвтъ.

— Господи! что за выраженія! Удержитесь хоть сколько нибудь. Вдь ни въ Ницц, въ аристократическомъ мст. Сами-же слышали давеча, что здсь множество русскихъ, а только они не признаются за русскихъ. Вдругъ кто услышитъ!

— И пущай. На свои деньги я сюда пріхалъ, а не на чужія. Конечно-же, гвоздь ему въ затылокъ.

— Да за что-же, помилуйте! Любезный человкъ, провозился съ нами часа три-четыре, все разсказалъ, объяснилъ…

— А зачмъ онъ меня въ эту треклятую игру втравилъ? Вдь у меня черезъ него около полутораста французскихъ четвертаковъ изъ-за голенища утекло, да самъ онъ восемнадцать четвертаковъ себ у меня выудилъ.

— Втравилъ! Да что вы маленькій, что-ли!