Гаврош

Малыши прижались друг к другу. Они и побаивались Гавроша и доверяли ему. Дождь лил все сильнее. Наконец старший решился. Маленький, увидев, что брат полез наверх, а он остался совсем один между ногами огромного зверя, собрался разреветься, но не посмел.

Старший, шатаясь, карабкался по перекладинам лестницы. Гаврош, поощряя, покрикивал:

— Не бойся! Так, так! Вперед! Ногу ставь сюда! Руку давай сюда! Смелее!

Как только маленький мальчик поровнялся с Гаврошем, тот быстро и сильно схватил его за руку и притянул к себе.

— Кончено, — сказал Гаврош.

Малыш залез в отверстие.

— Теперь, — сказал Гаврош, — подожди меня. Будьте любезны присесть, сударь.

Он вылез из отверстия, с ловкостью мартышки спустился по ноге слона, соскочил на землю, схватил пятилетнего мальчишку, поставил его на среднюю перекладину лестницы, а сам полез вслед за ним.

— Я буду его подталкивать, а ты его тащи! — крикнул он старшему.

В одну минуту малютку подняли по лестнице, подталкивая, волоча за руку, и впихнули в отверстие. Он и опомниться не успел.

Гаврош влез вслед за ним и ударом ноги оттолкнул лестницу. Она упала на землю. Гаврош захлопал в ладоши;

— Вот мы и дома. Урра!

И через минуту прибавил:

— Вы у меня в гостях, ребята.

Отверстие, в которое вползли дети, снаружи едва можно было заметить. Оно находилось у слона под брюхом и было так узко, что залезть в него могли только кошки и дети.

— Прежде всего, — сказал Гаврош, — объявим, что нас нет дома.

Гаврош куда-то исчез в темноте. Видно, он хорошо знал свое жилище.

Вытащив откуда-то доску, Гаврош закрыл ею отверстие.

Потом снова исчез. Дети услышали, как зашипела спичка, всунутая в бутылку с фосфором.

От внезапного света дети зажмурили глаза. Гаврош зажег фитиль, смоченный в смоле. Такой фитиль назывался подвальной свечкой. Свечка эта больше чадила, чем горела, но при ее тусклом свете можно было кое-как разглядеть внутренность слона.

Маленькие гости Гавроша оглядывались со страхом.

Вверху была длинная темная балка, а от нее шли массивные полукруглые перекладины. На них висели отставшая штукатурка и густая паутина.

Младший мальчик прижался к брату и шепнул:

— Темно.

Гаврош на него прикрикнул. Не мешало задать встряску этим трусишкам.

Малютку подняли по лестнице.

— Вы чего задаетесь? Уж не прикажете ли отвести вас во дворец? Что вы дурака валяете? Подумаешь, какие важные особы!

Окрик иной раз бывает полезен.

Мальчики приободрились и подползли поближе к Гаврошу.

Тронутый их доверчивостью, Гаврош сменил гнев на милость.

— Дурашка! — обратился он к младшему. — Это на дворе темно. Там идет дождь, а здесь не идет. Там холодно, а здесь ни малейшего ветерка. Там люди, а здесь никого нет. Там даже луны нет, а здесь горит свечка.

Дети озирались уже не с таким страхом.

— Ну, живей! — сказал Гаврош и толкнул их в глубину своей комнаты, туда, где была его постель.

Постель у Гавроша была совсем настоящая; у него были матрац и одеяло.

Матрацем служила соломенная циновка, одеялом — большой кусок толстой шерстяной, серого цвета ткани, очень теплой и совсем почти новой.

А балдахин был вот как устроен.

Вокруг постели стояли три длинные подпорки, вбитые в пол, то есть в брюхо слона. Наверху они были связаны веревкой в пучок. Пучок этот поддерживал сеть из медной проволоки, очень ловко прикрепленную. Она со всех сторон окружала подпорки. Большие камни придавливали эту сеть к полу, так что пробраться за нее нельзя было.

Эта сеть была не что иное, как часть медной решетки, окружавшей птичник в зверинце. Гаврош спал, точно в клетке.

Гаврош сдвинул камни, наваленные на передние половинки сети.

— Ребятишки, становитесь на четвереньки, — приказал Гаврош.

Он впустил гостей в клетку, сам влез за ними, снова сдвинул камни и плотно закрыл вход.

Все трое разлеглись на циновке.

Клетка была низкая. Даже самый маленький из трех мальчиков не мог бы в ней поместиться стоя. Гаврош все еще держал в руках подвальную свечу.

— Теперь, — сказал он, — спать! Я уберу канделябр.

— Сударь, — спросил старший мальчик, указывая на сеть, — что это такое?

— Это от крыс, — важно ответил Гаврош. — Все это я натащил из Ботанического сада. Ты ведь знаешь, что там есть зверинец. Там сколько хочешь таких решеток. Стоит только вскарабкаться на стену, пролезть в окно и проскользнуть в дверь, — можно достать целую кучу.

Болтая, он закутал частью одеяла маленького мальчика. Тот пробормотал:

— Ой, как хорошо! Тепло.

Гаврош самодовольно поглядел на одеяло.

— Это тоже из Ботанического сада, — сказал он. — Я отобрал его у обезьян.

И, ткнув пальцем в толстую, великолепно сплетенную циновку, на которой они лежали, прибавил:

— А это я взял у жирафа.

Помолчав, Гаврош продолжал:

— У животных всего довольно. Я у них и взял. Они не рассердились. Я им сказал: «Это в подарок слону».

Малыши изумленно, с робким уважением глядели на это дерзкое и изобретательное существо. Маленький бездомный мальчик, такой же одинокий, как и они, и в то же время — всемогущий.

— Сударь, — робко спросил старший, — вы, стало быть, не боитесь полицейских?

— Не говорят — полицейский, говорят — колотила. Запомни, молокосос!