Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Не сказав ни слова, Гарри, Рон и Гермиона подошли к ним. Гарри увидел, как Гермиона обняла Джинни, лицо которой покраснело и опухло от слёз. Рон присоединился к Биллу, Флёр и Перси, которые тут же заключили его в объятья.

Когда Джинни и Гермиона подошли ближе к семье Уизли, Гарри стали видны тела, лежащие за Фредом. Ремус и Тонкс, бледные, неподвижные и умиротворённые, словно уснули под тёмным зачарованным потолком.

Гарри показалось, что Большой зал сжался в размерах и улетел куда-то далеко. Пошатываясь, он вернулся к дверному проёму. Ему не хватало воздуха. Он не мог заставить себя смотреть на другие тела, узнать, кто ещё погиб за него. Не мог он и присоединиться к Уизли: как теперь смотреть им в глаза — ведь, если бы он сдался с самого начала, Фред был бы жив…

Гарри развернулся и взбежал вверх по мраморной лестнице. Люпин, Тонкс… Если бы только можно было ничего не чувствовать! Хотелось вырвать из себя сердце, внутренности, всё, что кричало внутри от боли …

Замок совсем опустел: даже привидения оплакивали мёртвых в Большом зале вместе со всеми. Гарри бежал, не останавливаясь, вцепившись во фляжку с последними мыслями Снейпа. Он замедлил шаги лишь возле каменной горгульи у входа в кабинет директора.

— Пароль?

— Дамблдор! — не думая, выкрикнул Гарри просто потому, что именно его ему хотелось бы сейчас увидеть.

К его удивлению, горгулья скользнула в сторону. За ней, как обычно, открылся проход на винтовую лестницу. Гарри ворвался в круглый кабинет и увидел, что там кое-что изменилось. Портреты на стенах опустели: все директора разбежались по другим замковым картинам, чтобы лучше видеть происходящее.

Гарри без особой надежды взглянул на пустующую рамку портрета Дамблдора над директорским креслом и отвернулся от неё.

Каменный Омут Памяти стоял там же, где и всегда. Гарри поставил его на стол и вылил воспоминания Снейпа в широкую чашу, окаймлённую руническими надписями. Утонуть в чужих воспоминаниях казалось ему желанным облегчением. Что бы ни оставил ему Снейп, оно вряд ли окажется хуже его собственных мыслей.

Серебристо-белые воспоминания клубились в чаше. Без колебаний, с безрассудной решительностью Гарри опустил голову в Омут, как будто путешествие в прошлое Снейпа могло успокоить его мучительную боль.

Он провалился с головой в солнечный свет, его ноги нащупали тёплую землю. Выпрямившись, он понял, что находится на полузаброшенной детской площадке. На горизонте возвышалась одна единственная огромная труба. Худенький мальчик наблюдал из-за кустов за двумя девочками, качающимися на качелях. Чёрные волосы мальчика давно нуждались в стрижке; вещи, в которые он был одет, на удивление не подходили друг другу: слишком короткие джинсы, потрёпанное взрослое, не по размеру большое, пальто и странная, похожая на женскую кофту, рубашка.

Гарри приблизился к мальчику. Хилый, маленький и болезненный Снейп выглядел лет на девять-десять. С неприкрытой жадностью он смотрел на девочку, раскачивающуюся всё выше и выше, обгоняя свою сестру.

— Лили, не делай так! — пронзительно взвизгнула старшая девочка.

Но сестра не послушалась: она оторвалась от качелей в самой высокой точке и взлетела в воздух — на самом деле взлетела, с громким смехом устремившись к небу, и не шмякнулась после этого на асфальт, а продолжила парить в воздухе, как цирковой артист на трапеции. Слишком долго она продержалась в воздухе, чересчур легко приземлилась.

— Мама говорила тебе не делать этого!

Петунья остановила качели, со скрежетом пробороздив каблуками по земле, и спрыгнула с них, уперев руки в бока.

— Мама говорила, что запретила тебе, Лили!

— Но со мной всё в порядке, — Лили всё ещё смеялась. — Туни, посмотри, посмотри, что я ещё умею!

Петунья оглянулась вокруг: на площадке никого не было, кроме самих девочек и незамеченного ими Снейпа. Лили подобрала цветок, опавший с того самого куста, за которым прятался Снейп. Сестра подошла поближе. Она, очевидно, разрывалась между любопытством и неодобрением. Лили дождалась, пока Петунья подойдёт достаточно близко, и раскрыла ладони. Цветок в её руках стал похожий на удивительную устрицу со множеством створок: открывал и закрывал лепестки.

— Прекрати! — взвизгнула Петунья.

— Разве я сделала тебе что-то нехорошее? — спросила Лили, но всё же прикрыла цветок ладонью и бросила его на землю.

— Это неправильно! — возмутилась Петунья. Тем не менее, взгляд её проводил полёт цветка и задержался на нём, когда тот упал на землю. — Как ты это делаешь? — добавила она жадным голосом.

— Это же яснее ясного! — Снейп не удержался и выпрыгнул из зарослей.

Петунья завизжала и понеслась обратно к качелям, Лили же, хоть и явно испугалась, осталась на месте. Снейп, видимо, уже жалел о своём появлении. На его желтоватом лице появился лёгкий румянец, когда он посмотрел на Лили.

— Что яснее ясного? — спросила она.

Снейпа охватило нервное возбуждение. Покосившись на прятавшуюся за качелями Петунью, он понизил голос:

— Я знаю, кто ты такая.

— В смысле?

— Ты… Ты — ведьма, — прошептал Снейп.

— Не очень-то вежливо так говорить! — обиделась Лили.