Гарри Поттер и Дары Смерти

— Так… вы примете мое предложение? Станет ли трио квартетом? Я не могу поверить, что Дамблдор отказался бы. Он, в конце концов, назначил меня твоим учителем по защите от темных искусств. И, должен сказать, у меня ощущение, что мы встретимся с такой магией, которую многие из нас себе и представить не могли.

Рон и Гермиона посмотрели на Гарри.

— Я… я просто хочу понять, — проговорил тот. — Ты хочешь оставить Тонкс в доме родителей и пойти с нами?

— Она будет там в безопасности, они присмотрят за ней, — почти равнодушно подтвердил Люпин. — Гарри, я уверен, Джеймс бы хотел, чтобы я пошел с тобой.

— А вот я, — медленно произнес Гарри, — не уверен. Мне кажется, отец сначала спросил бы, почему ты не хочешь остаться со своим ребенком.

Люпин побледнел. На кухне словно похолодало на добрый десяток градусов. Рон принялся озираться по комнате, как будто ему было жизненно необходимо запомнить, что здесь находится. Гермиона переводила взгляд с Гарри на Люпина и обратно.

— Ты не понимаешь, — наконец произнес Люпин.

— Объясни тогда, — ответил Гарри.

Люпин сглотнул.

— Я… я совершил ужасную ошибку, женившись на Тонкс. Это был необдуманный шаг, и я очень об этом жалею.

— Понятно, — сказал Гарри. — Ты собираешься просто бросить ее и ребенка и сбежать с нами?

Люпин вскочил — стул, на котором он сидел, с грохотом упал — и так свирепо уставился на них, что Гарри впервые увидел на его лице отражение его волчьей натуры.

— Ты не понимаешь, что я натворил? Я не должен был жениться на ней, я сделал ее и нашего нерожденного ребенка изгоями!

Люпин с ненавистью пнул перевернутый стул.

— Ты видел меня только среди других членов Ордена и под защитой Дамблдора в Хогвартсе! Ты не знаешь, как большинство волшебников относится к существам вроде меня! Когда они узнают о моем несчастье, они даже разговаривать со мной перестают! Понимаешь теперь, что я наделал? Даже ее семья с омерзением отнеслась к нашему браку. Да и какие родители будут рады, если их единственная дочь выйдет замуж за оборотня? А ребенок… ребенок…

Люпин, словно в припадке безумия, вырвал у себя клок волос.

— У моих сородичей обычно не бывает детей! Он будет таким же, как и я, я уверен в этом… Как я могу простить себя после того, как передал свое проклятие невинному ребенку? А если случится чудо и ребенок избежит этой участи, то ему будет лучше, в сто раз лучше без отца, которого ему придется стыдиться!

— Рем! — чуть не плача, прошептала Гермиона. — Не говори так… Как ребенок может стыдиться тебя?

— Ну не знаю, Гермиона, — сказал Гарри. — Будь я его сыном, мне бы было очень стыдно.

Гарри сам не понимал, откуда в нем взялась такая ярость, но он тоже вскочил на ноги. Люпин выглядел так, словно Гарри его только что ударил.

— Если новый режим так относится к магглорожденным, — продолжил Гарри, — то что он сделает с полуоборотнем, отец которого — член Ордена Феникса? Мой отец умер, чтобы защитить мою мать и меня, и после этого ты считаешь, что он попросил бы тебя бросить своего ребенка и пойти с нами?

— Как… как ты смеешь? — проговорил Люпин. — Я не ищу… опасностей или личной славы… Как ты можешь предполагать такое…

— Мне кажется, ты сейчас чувствуешь себя настоящим сорвиголовой, — сказал Гарри. — Ты хочешь занять место Сириуса…

— Гарри, нет! — взмолилась Гермиона, но тот все еще смотрел в мертвенно-бледное лицо Люпина.

— Я не поверил бы этому, если бы сам не увидел, — сказал Гарри. — Человек, который научил меня сражаться с дементорами — трус…

Люпин так быстро выхватил палочку, что Гарри едва успел дотянуться до своей. Раздался громкий удар, и Гарри отбросило назад. Сползая по стене после удара, он увидел, как за дверью исчез краешек мантии Люпина.

— Рем, Рем, вернись! — закричала Гермиона, но Люпин не ответил. Через несколько мгновений громко захлопнулась входная дверь.

— Гарри! Как ты мог?

— Да легко, — бросил Гарри. Он поднялся на ноги, все еще трясясь от гнева. На затылке, там, где он ударился об стену, выросла большая шишка. — Не смотри на меня так! — рявкнул он на Гермиону.

— Только попробуй с ней что-нибудь сделать! — прорычал Рон.

— Нет, нет, не нужно драться! — закричала Гермиона, бросившись между ними.

— Тебе не стоило говорить Люпину такое, — обратился Рон к Гарри.

— Он получил по заслугам, — возразил Гарри. Перед его глазами, быстро сменяя друг друга, мелькали образы: Сириус, падающий за занавес; Дамблдор, зависший в неестественной позе между небом и землей; вспышка зеленого и голос его матери, молившей о пощаде…

— Родители не должны оставлять детей, если только… если только им не приходится это сделать.

— Гарри… — проговорила Гермиона, протягивая ему руку, но тот оттолкнул ее и отошел к камину. Он когда-то разговаривал с Люпином через этот камин, спрашивал о Джеймсе, и Люпин утешил его. Сейчас измученное, бледное лицо Люпина словно парило в воздухе перед Гарри. Он почувствовал угрызения совести. Ни Рон, ни Гермиона ничего не сказали, но Гарри был уверен, что они переглядываются за его спиной.

Он обернулся и увидел, как они быстро отворачиваются друг от друга.